• Новости
• News
• Мнения
• Мода и Стиль
• Афиша Одессы
• Отдых
• Бизнес
• Родители
• Темы
• Психология

• Наследие Сталина
• Люстрации
• Евромайдан
• Генеральный протест
• Трибуна здравомыслия

Юлия Латынина: Кто получил Нобелевку?

Главная новость недели, перебившая временно даже сирийскую кампанию, — это вручение Нобелевских премий, в том числе премии по литературе белорусской писательнице с украинскими корнями Светлане Алексиевич

Я тоже сначала немного поговорю о Нобелевках. Я, естественно, не буду говорить ничего о премиях по физике, химии, поскольку здесь я абсолютно некомпетентна. Я хочу поговорить сначала о Нобелевской премии мира, которую вручили тунисской четвёрке.

Всё, что вы хотели знать о Нобелевской премии мира, вы могли узнать в 2007 году, когда номинирована была Ирена Сендлер, которая лично спасла 2500 детей от Освенцима, а получили Нобелевскую премию IPCC, глобальная комиссия по борьбе с изменениями климата и Эл Гор, борцы против глобального потепления.

Напомню, что IPCC, Intergovernmental Panel on Climate Change – это бюрократическая комиссия при ООН, которая однажды должна была ответить на вопрос, существует ли глобальное потепление, можно ли с ним бороться и нужно ли с ним бороться. И только при условии трех «да» она получала финансирование, она получала статус и, вы удивитесь, она ответила «Да».

Вообще глобальное потепление – это была первая в мире научная теория, которая выдумана бюрократической организацией, вот этой самой IPCC. И собственно, таким образом IPCC явилась архитектором одного из самых деструктивных и самых политкорректных мемов современности о проклятых индустриалистах, которые нас загрязняют. Потому что раньше был, в общем, коммунизм, который был про проклятых капиталистов, которые нас угнетают. Ну поскольку коммунизм кончился, надо было выдумать какое-то ещё объяснение, почему эти проклятые индустриалисты плохие. Вот, выдумали такие.

Кроме того, нужно было предсказывать какой-то новый способ апокалипсиса. Вот, предсказали. Кроме этого, премию мира, Нобелевку получали террористы (например, Ясир Арафат), всяческие организации (например, тот же Евросоюз), что вполне понятно, если учесть, что, собственно, номинируют на Нобелевскую премию мира те же самые депутаты Евросоюза, другие депутаты и другие бюрократы. И просто полезные идиоты.

Моими любимыми лауреатами являются: человек, которого звали Ле Дык Тхо – это глава вьетнамской Компартии – в 1973 году получил, правда, отказался. Напомню, что звериная жестокость вьетконговцев и политика тотального террора была главной причиной их победы во Вьетнамской войне.

И в общем, ещё мой любимый кандидат – это фантастическая дура по имени Майрид Магуайр, которая в 1976-м получила премию вместе с Бетти Уильямс. Это была замечательная ирландская девушка, которая не нашла ничего лучше как по поводу насилия в Северной Ирландии сказать «Ах, давайте его прекратим».

Ничего, собственно, из этого не вышло кроме Нобелевки для Майрид Магуайр. Ну в общем, она боролась сначала за мир в Ирландии, потом за мир во всем мире, потом против проклятых американцев. Одно время она очень защищала бедного Саддама Хусейна и иракцев вообще. А сейчас она переквалифицировалась в защитника бедных палестинцев от проклятых израильтян.

В этом смысле вручение премии тунисцам целиком в тренде. Вот очень симптоматично, кстати, что его получила не Меркель за свою позицию по отношению к беженцам, потому что бюрократы и сторонники мира из Нобелевского Комитета – что-то они задумались, видимо, с беженцами, куда ветер дует. Они держат нос по ветру. «Дрожание моей левой икры есть великий признак», — как говаривал Наполеон.

Итак. Почему тунисцам? Потому что есть Арабская весна, есть её последствия и, видимо, была настоятельная политкорректная потребность вручить премию, ну, хоть какой-то удавшейся Арабской весне. А Арабская весна единственное, в чем, можно сказать, удалась в Тунисе, потому что, напомню, Арабская весна началась в Тунисе 14 января 2011 года. Ура, прогнали страшного диктатора Бен Али, замечательная жасминовая революция, которую, впрочем, называют «жасминовой» только в европейской прессе – в самом Тунисе это не распространено наименование.

И в общем, после этого был Египет, после этого была Ливия, после этого была Сирия. И вот, мы видим, что в Сирии творится чёрт знает что, в Ливии творится чёрт знает что, в Египте на выборах победило мусульманское братство, после чего их свергли и тоже пришел диктатор и все тихо вздохнули с облегчением, но стали говорить: «Ну как же? Ну это же диктатура». И вот, слава богу, в Тунисе успешна до сих пор демократия – давайте дадим им премию.

Давайте присмотримся к этой замечательной демократии поближе и к тем, кому дали. Итак, 2011-й год. Тунисцы свергли Бен Али, предыдущий диктатор Хабиб Бургиба строил в Тунисе социализм аж с 1957 года, пока не впал в маразм. Собственно, Бен Али был у него начальником службы безопасности, при Бен Али Тунис был вполне светским государством, было запрещено многоженство, 25 тысяч исламистов сидело по тюрьмам. И знаете, такая ужасная вещь: даже в государственных учреждениях запрещено было носить платок, что, естественно, являлось источником страшного возмущения разных европейских феминисток, которые, как только им какой-нибудь мужчина пишет в Facebook, что ему нравится её прическа, сразу кричат «Харрасмент! Харрасмент!» Но когда речь идет о восточных женщинах, то европейские феминистки вполне способны рассуждать о том, что «Вот, вы знаете, вот она очень хочет носить платок, она очень хочет закрывать лицо и это её самовыражение. А вот тут какой-то проклятый диктатор препятствует».

Короче говоря, свергли Бен Али. И кто же победил на выборах в 2011 году? Сюрприз-сюрприз: большинство мест в парламенте, 41% мест получила исламистская партия Ан-Нахда, которая до этого была запрещена. Что такое Ан-Нахда? Извините, это часть мусульманского братства, которое, в частности, и в России, и в США, по-моему, является террористической организацией. Это прекрасные люди (Ан-Нахда я имею в виду), которые одобрили захват заложников в американском посольстве в 1979 году, которые бросали бомбы в тунисские отели. К 1984 году, собственно, их репутация была такая, что они там могли закрыть любой клуб, любое движение, любое мероприятие. И вот этих прекрасных людей нехороший президент Бен Али в своё время запретил и посадил аж 25 тысяч активистов. И ребята фактически пришли к власти.

При этом они, естественно, клялись всем «Guardian» на свете, что они не исламистская, а исламская партия, что они за мир и демократию. Но вот, что верно то верно, что Ан-Нахда была вовсе не единственная исламистская партия в Тунисе, потому что тут же создались более серьёзные партии.

Например, создалась такая прекрасная партия, которая называется Ансар Аль-Шариа, которая сейчас является союзником вот этого самого Исламского государства. Тут же начала бороться за тотальную исламизацию и в частности, к 2003 году она убила двух политиков: одного звали Шукри Белаид, другого – Мохаммед Брахми.

Значит, кто такой Шукри Белаид? Это 48-летний был социал-демократ, который… И Шакри, и Мохаммед – они были вождями двух крупнейших демократических партий, фактически входивших в правящую коалицию. Да? То есть была вот такая ситуация. Вот куча людей сидит в парламенте, и вождей двух крупнейших партий, не считая исламской, убивают.

После чего, собственно, после первого убийства соратники заявили, что Ансар Аль-Шариа – это фактически боевое крыло Ан-Нахды и что убийства осуществлялись под контролем Ан-Нахды.

Надо отдать должное тунисским исламистам: после убийства Шукри Белаида премьер-исламист сложил с себя полномочия. Новым премьером стал другой исламист, второй представитель Ан-Нахды. А после второго убийства и этот сложил с себя полномочия, и там был назначен, действительно, чистый премьер-технократ, ну, человек, который просто полжизни проработал в «Total» и других западных компаниях. И за ним стал премьером другой столь же технократический Беджи Каид Эс-Себси, который и сейчас правит.

А потом в 2014 году были выборы, и Ан-Нахда проиграла светской партии вот этого самого Эс-Себси. И, собственно, после этого Ансар Аль-Шариа и другие ребята – они не зевали. Они 18 марта 2015 года устроили расстрел в Национальном музее в тунисской столице. Ну и самая страшная была история 26 июня 2015 года, когда в туристическом месте было расстреляно фанатиком-исламистом 38 туристов, в основном британцев. Надо сказать, что Эс-Себси, который к этому моменту стал главой страны, проявил себя отлично – он арестовал тысячу человек. Он ещё 15-ти тысячам запретил выезд из страны, поскольку к этому времени они выезжали на локации сражаться в Исламское государство. За терроризм ввели смертную казнь, стали строить стену на границе с Ливией. Естественно, заплакали половина правозащитных организаций мира, что это как-то очень страшно напоминает те законы, которые вводил проклятый диктатор Бен Али.

Теперь кто получил Нобелевку. Нобелевку получила так называемая Тунисская четвёрка, которая состоит из двух тунисских профсоюзов, а также Союза защитников прав человека и местного Союза юристов, которые, как написано в релизе Нобелевского Комитета, что они очень способствовали вот этой ситуации в 2013 году, когда правящая исламистская партия, действительно, отошла от власти после серии убийств и передала власть техническому премьеру.

Ну понимаете, для начала это смешно. Вот какая тунисская лига прав человека имела отношение, действительно, к тому, что исламисты отошли от власти? Действительно, надо сказать, что одна из этих организаций  – Тунисский профсоюз – он очень сильный, он более или менее имел отношение.

То есть что мы видим? Мы видим, что даже в этом самом пресс-релизе… И кстати, я посмотрела, обратила внимание: практически во всех статьях, которые сопутствуют этому пресс-релизу, собственно, даже не описано, что эти ребята сделали. Вот они что-то там как-то миру способствовали как Майрид Магуайр. А каким образом они способствовали миру не указано, потому что если начать рассказывать, как эти ребята способствовали миру, про триумф исламистов на выборах, про то, что триумф исламистов через 2 года кончился просто убийствами других глав оппозиций, да? Это всё как-то тихо опущено.

И я понимаю Нобелевский Комитет: ему хочется кому-то дать, вот, среди арабов, что там ещё есть демократия. Вот, никак не в Ливии, не в Египте, не, тем более, в Сирии никому не дашь.

Вот, дать в Тунисе? Кому дать? Действующему премьеру? Он, вроде как, людей сажает. Исламистам за то, что они отошли от власти? Они, действительно, молодцы, действительно, фантастическая вещь получилась в Тунисе. Да как-то, вот, ну, исламистам не очень хорошо, да и над ними ещё (над исламистами) смеяться будут. Вот давайте дадим не пойми кому.

И заметьте, что вот эта вот самая Тунисская четверка, если вы посмотрите старые статьи о том, что произошло в 2013 году после Сирии, крупнейших политических убийств, то в общем-то, на самом деле, там эта четверка, извините, практически не упоминается. Упоминается правящий премьер, упоминается следующий технократический премьер.

То есть вот такое политкорректное решение, которое я не могу сказать, что компрометирует Нобелевскую премию мира, поскольку, с моей точки зрения, ну, это настолько уже комичная стала премия, что её скомпрометировать невозможно. Она просто является отражением вот такого политкорректного состояния общества. Это как с выборами Папы Римского. Когда Римская церковь в Средние века была продажна, выбирали Александра Борджиа. Вот сейчас, когда другие времена, выбирают Папу Франциска, который, кстати, тоже был номинантом на Нобелевку, на Нобелевскую премию мира, особенно за свой вклад в борьбу с глобальным потеплением. Какие времена, такие и нравы.

И вот, собственно, второе решение, решение дать премию по литературе Светлане Алексиевич, которое вызвало бурю негодования в российских патриотических кругах. И стали все сразу писать, что это документальная проза, да это вот ненависть к России, да как они смеют, что это политическое решение.

Вы знаете, я не думаю, что это политическое решение. Я думаю, что это связано с тем, что проза Алексиевич очень европейская. Это такая, совершенно европейская писательница по мироощущению. Конечно, то, что я сейчас буду говорить, это очень сильная вкусовщина. Но вот посмотрите: всё, что пишет она – «У войны не женское лицо», «Цинковые мальчики» — это такое, моментальное фото состояния ума просто очень простого человека, её героя, который не то, что не задумывается, он не может понять, как устроен мир (это, просто, на самом деле, выше уровня его интеллекта). Вот, и этот герой рассказывает «Вот нога полетела в одну сторону, а вот другая нога полетела в другую. Вот с солдатиков вши сыплются. Вот там 3 дня солдат лежал где-то в Афгане раненый, попал в госпиталь, увидел белый халат, решил, что он спасен, и в тот же момент умер. Вот партизан бьет мельника – тот сел головой в капусту разрубленный (не упал, а сел). Вот женщина, которая воевала во Второй мировой, принесла лифчик в музей, лифчик, сделанный из парашюта. Нижнее бельё, сделанное из парашюта, она 40 лет берегла, а ей говорят „Ну слушай, это же совсем не героическое“, — посмеялись над ней. Вот мужик убитый еще 10 метров бежит, свои мозги догоняет.

Так вот я обращаю ваше внимание на то, что, несмотря на то, что всё это на российском материале, это взгляд на вещи такого, среднего политкорректного европейского либерала. Что такое война? Война – это очень плохо. Почему война, отчего война, кто виноват, что плохо, не только не ставится, но считается безнравственным: „Война вообще плохо – надо сострадать“.

А на самом деле, есть куда более страшные документальные книги о войне, чем, допустим, „У войны не женское лицо“. Есть страшная книга Леонида Рабичева „Война всё спишет“. И кто хоть раз прочитал его воспоминания о штабелях мертвых немок изнасилованных с окровавленными бедрами, лежащих вдоль дорог в Восточной Пруссии, не забудет их никогда. Есть потрясающие воспоминания Николая Никулина («Воспоминания о войне» — так они и называются). Это человек, который пошёл в Ленинградское ополчение.

Чем они принципиально отличаются от книг Алексиевич? В них также показан весь непередаваемый ужас, в них показана логика. Потому что, опять же, кто хоть раз прочел описание Никулиным боев… Я даже не помню, где, да? Вот, я специально не смотрела, потому что я специально хотела процитировать на память. То ли это Мга, то ли это Мста. Но что запоминается? Когда весной оттаивает снег и видны геологические слои российских солдатиков Красной армии, которые один за одним посылались в атаку. Одни в матросских бушлатах, другие ополченцы в полушубках, третьи – регулярные солдаты в шинелях. И вот, эти геологические слои, трупы оттаивают. И кто прочтет при этом описание Комдива вот этой 311-й дивизии, к которому случайно заглядывает Никулин, который сидит в тылу с пьяной бабой полуголый, с бутылкой водки, с коробками жратвы, посланными голодающим на фронт.

И кто прочтет потом описание встречи уже после войны Никулина с немецким солдатом, воевавшим с той стороны…

А там у той стороны не было никаких геологических отложений. И этот немецкий солдат говорит: «Да нам… Вот, нам однажды прислали лейтенантика, он сказал „За родину, за фюрера“, поднялся в атаку и тут же схлопотал первую пулю».

...вот, тот графически представляет себе этот механизм, и война у него перестает быть бессмысленной, у неё возникает странный смысл.

И я понимаю, что Никулину и Рабичеву никто бы Нобелевки не дал, потому что… Почему, знаете? Потому что для нынешнего европейца это как серпом по яйцам. Ведь нынешний европеец – тоже у него свои мемы, он тоже согласен со сталинской версией войны, что вот, союзники победили. Он тоже как у Оруэлла не хочет вспоминать, что Сталин воевал сначала на стороне Гитлера. Он не хочет признавать, что Сталин срежиссировал эту войну. Ему тем более недосуг разбираться, какими методами его союзник Сталин вёл эту войну. А вот такими: бросая на смерть даже не тысячи, а миллионы солдат без артподготовки на немецкие линии укреплений.

И это была не глупость, это была стратегия. Вы знаете, есть такое слово «Исандлвана», которое вряд ли многие русские знают, а англичане ещё, может быть, помнят. Это при Исандлване зулусы – не вооружённые, вернее, вооружённые остегаями, голые, кожаными щитами, разбили британский отряд. Как они разбили? Они на него лезли, пока у британцев не кончились пули.

Вот, Вторая мировая война для Красной армии – это была такая большая Исандлвана. Ну что? Вот бросим ещё несколько тысяч солдат – а вдруг у них там, у немцев пули кончатся? Ну вот давайте закидаем телами.

И вообще как прекрасно было сказано в воспоминаниях Дмитрия Орешкина, его отец слышит «Дорасходуй живую силу и отступаем на формирования».

Ведь после этого придется европейцу спросить себя: «А зачем потом пленных высылали в Россию, где они погибли?» Среднему европейцу, особенно либералу, всё это некомфортно. Среднему европейцу неприятно слушать про штабеля изнасилованных и мертвых девушек вдоль дорог в Восточной Пруссии. Про то, как ломается у женщины позвоночник, если 100 человек насилует её, задрав ноги. Про то, как гитлеровские солдаты, поняв, что каждый час сопротивления дает шанс спастись нескольким тысячам гражданским, стали стоять насмерть.

Потому что это… Ну вот как? Ну гитлеровцы – они же плохие. А все союзники же были хорошие. А вот это вот как-то… А вот «У войны не женское лицо» — книжка про то, как ну вот женщина принесла бельё в музей, сшитое из парашюта, а у неё не берут, вот это самое оно.

Поэтому я не думаю, что это решение политическое. Это решение стилистическое. Я, конечно, ужасно рада, что Светлане Алексиевич дали Нобелевскую премию. Я, конечно, всё равно считаю, что это именно проза, потому что… Проза и огромный труд – то, что она пишет. Но я просто обращаю ваше внимание и вот ещё на такой момент хочу обратить. Там, кстати, в числе претендентов, по-моему, был Джордж Мартин («Игра престолов»), которому не дали.

Мне очень стыдно сказать, но я считаю, что есть в современном мире два великих писателя: один называется Джордж Мартин, а другой называется Джоан Роулинг. В такой же мере великих, в какой были великими, скажем, «Илиада» или Шекспир, которых знали и читали все. Потому что это ещё одна история в современном мире.

Считается, вот, неким политкорректным большинством, что серьёзная литература не должна доставлять удовольствие, что она должна быть горькая как лекарство. С какой стати? Литература должна доставлять удовольствие – это её первая функция. Литература, музыка, картина – всё это не появилось бы как вид человеческой деятельности, если бы не доставляло удовольствия.

Литература, кстати, это одно из немногих исключений в правиле, что большинство не всегда право и почти всегда не право. Потому что по-настоящему великую книгу интересно читать всегда.

И вот нам говорят, что великую книгу должно быть неинтересно читать, а потом нам говорят «Ой, чего-то великих писателей нет» или «Ой, чего-то их все не читают». Ещё раз напомню, что это моя личная точка зрения, что… Я очень рада, что Светлана Алексиевич получила эту премию, которую она, безусловно, заслуживает, но вот я вам хочу сказать, что слово «политкорректность», которое в любом случае гораздо лучше некоторых других слов типа «ура-патриотизм», что оно в этой ситуации, на мой взгляд, доминирует.

Код доступа, Радио "Эхо Москвы"

Odessa Daily

• Вход