• Новости
• News
• Мнения
• Мода и Стиль
• Афиша Одессы
• Отдых
• Бизнес
• Родители
• Темы
• Психология

• Наследие Сталина
• Люстрации
• Евромайдан
• Генеральный протест
• Трибуна здравомыслия

«С точки зрения рационального человека, это шизофрения»

Slon попытался составить портрет россиянина, ориентируясь на то, как отвечает большинство респондентов на вопросы социологических служб, и получил где-то шизофреничные, где-то лукавые, а где-то очень проницательные ответы. Государственная пропаганда обсуждается довольно узким сегментом жителей России, а мы хотим понять: замечает ли ее абстрактный среднестатистический россиянин, если да, то как реагирует и во что верит?

Патриотизм

Россиянин замечает, что чиновники вокруг него стали чаще заявлять о патриотизме (несколько увеличилось - 30%, значительно - 12%). Пусть говорят об этом по телевизору и дальше, думает он: слышать слово «патриотизм» в СМИ ему нравится, это вызывает в нем положительные чувства (57%). При этом наш среднестатистический россиянин со скепсисом относится к тому, что у его сограждан в последнее время чувство патриотизма растет (не изменилось - 37%, несколько уменьшилось - 15%, значительно уменьшилось - 9%). А сам себя он называет патриотом все меньше, с начала двухтысячных этот показатель снизился с 77% до 69%, но все же называет.

Патриотизм – понятие довольно абстрактное, признают социологи. Любишь Родину? Значит, патриот, отвечает им большинство (58%). В современной России нет четких формулировок и коннотаций, кого можно считать патриотом, а кого нет, говорит аналитик Фонда «Общественное мнение» Екатерина Кожевина. Россиянин пытался «нащупать» ответы самостоятельно: патриот может критиковать власть (60%), не знать гимна (51%) и любить зарубежную литературу больше отечественной (42%). Эти ответы распространены чаще противоположных. Но при этом, если мужчина не служил в армии (69%), равнодушен к природе своей страны (77%), не знает ее истории (60%) и уехал жить в другую (61%) – патриотом он быть не может. Патриотический маркер скорее проявляется в делах, несмотря на изначальный посыл о чувстве – любви к Родине: человек должен пройти через армию, жить здесь, но гимн и литературу может и не знать. Правда, березки – это святое. Да и вообще формы проявления хоть чего-то национального ему скорее нравятся: россиянин одобряет казачьи патрули (42% или даже - 61%).

«Образы патриотизма в современной России сверху еще не спускались. Только сейчас начинает работать огромная программа формирования чувства патриотизма – через спорт, через разные обряды, но все это достаточно эклектично, и говорить о каком-то едином образе не приходится. Правда, мы уже вскрываем какие-от очевидные ходы, например, патриот не может уезжать жить за границу навсегда. Динамика небольшая (в 2006-м 56% говорили, что человек, который уезжает жить за границу, не может быть патриотом, в 2013 году она выросла до 61%), но движется в сторону патерналистских маркеров», – говорит Кожевина.

Россия в кольце врагов

Сегодня 78% россиян считают, что вокруг страны – сплошные враги, покушающиеся на суверенитет и плетущие козни. Еще год назад таких было на 15% меньше. «Враги – очень важный механизм. Поскольку утверждается, что мы особенные, у нас особый путь, национальные ценности и основы – милитаристские: это империя, победа в войне. А гордиться в настоящем времени нечем, особых достижений нет. Поэтому национальная консолидация идет извне. Механизм разгрузки и негативной идентификации происходит через образ врага – это очень важная вещь для авторитарных режимов», – объясняет глава «Левада-центра» Лев Гудков.

Среднестатистический россиянин чужим приписывает все то, чего не хочет замечать в себе. Например, агрессию в отношении соседних стран. Россиянин верит: вся критика с Запада связана именно с тем, что Россия восстанавливает свой авторитет. Он не может проверить это на собственном опыте, но об этом говорит государственная пропаганда с помощью телевизора.

Отношение к роли РПЦ и православию

В православии россияне в первую очередь видят элемент национальной культуры и важный признак «русскости». Русский – значит православный.

Россиянин замечает, что сейчас модно ходить в церковь (62%). Но при этом он считает, что церковь и религиозные организации не оказывают чрезмерного влияния на государственную политику в нашей стране. «Ровно столько, сколько должно быть», – говорит он (43%). Россиянин уверен, что главная задача РПЦ – в том, чтобы поддерживать общественную мораль (44%), нравственность (44%), но при этом в его жизни религия играет не слишком важную роль (43%). То есть, как и в случае с патриотизмом, ему нравится, что вокруг него люди обладают такими ценностями, и он даже согласен на то, чтобы его дети получали религиозные знания в школе (60%), но сам он не то чтобы готов развиваться в этом направлении.

Гудков, ссылаясь на данные «Левада-центра», отмечает ухудшение отношения к Церкви – из-за политической активности и скандалов со священниками. Церкви давно выдан кредит морального доверия, именно ей после исчезновения советской идеологии назначено быть хранителем нравственности, добра, совести в ситуации, когда общество деморализовано и есть потребность в моральном авторитете. Кроме того, существует запрос на то, чтобы тебя где-то пожалели и посочувствовали. Но как только Церковь начинает выходить за рамки этой роли – россиянин все-таки противится. Пример – отрицательное отношение к предложению РПЦ запретить аборты.

Как проявляется религиозность россиянина? Исследование Фонда «Общественное мнение» говорит о том, что религиозность значительной части православных все чаще ограничивается обрядовой составляющей. Растет группа людей, которые ходят в церковь несколько раз в год, но они плохо знают молитвы и не соблюдают постов. Больше половины из них не читают священных книг. «Это такая – не хочется говорить поверхностная – религиозность, но если говорить о сути, то это скорее так», – говорит Кожевина. Россиянин становится поведенчески религиозен. «Это лучше всего видно из статистики чтения священных текстов (52% православных никогда их не открывали).при чтении текста верующий взаимодействует с сакральным знанием напрямую, без посредников, в отличие от многих других практик, которые монополизированы церковью. Ему самому приходится прилагать усилия для интерпретации прочитанного, сверки собственного опыта с эталоном», – объясняет Кожевина. Сегодняшний россиянин к этому уже меньше готов.

О власти и оппозиции

На вопрос «Каких политических взглядов вы придерживаетесь?» россиянин выбирает ответ «социалистические» (34%) и режим «твердой руки» – вся власть в стране должна находиться в руках сильного политического лидера (17%). Но уже на вопрос «Какой политической силе вы сейчас симпатизируете?» загадочный россиянин не отвечает «партии власти» (таких всего 8%). Ему по душе коммунисты (21%) и демократы (16%).

При этом россиянин сомневается в существовании оппозиции в стране (40% - считают, что существует политическая оппозиция, 30% - уверены, что ее нет, 30% - затрудняются ответить), чем практически сводит на нет декларируемый администрацией президента курс на создание «легитимности», «конкурентоспособности» и «прозрачности» политической жизни.

Главным показателем оппозиционности для наших сограждан является участие в выборах и системность. «Никакие митинги и протесты не становятся «формирующим» фактором в представлениях об оппозиции и ее влиянии на положение дел в стране. То есть оппозиция в сознании людей – системная, парламентская, она должна играть по установленным правилам», – поясняет Екатерина Кожевина.

Митинги россиянину почти безразличны – половина жителей страны не определились с ответом на вопрос, поддерживают они их или нет, голоса остальных распределились поровну (40% против, 37% - за). Но россиянин все же скорее склонен думать, что участники митинга хотят сменить власть мирно, нежели насильственным путем (28% против 18%), несмотря на пропагандистские фильмы на федеральных телеканалах. Однако все меньше он понимает цели и задачи протестного движения: уровень поддержки акций оппозиции упал до минимума (27%) с декабря 2011 года.

Главные оппозиционеры в этом году – Геннадий Зюганов и Владимир Жириновский. Россиянин отказал в третьем месте представителям «Справедливой России», которые занимали его еще в прошлом году. Эсеров сменил Алексей Навальный. Это связано с тем, что у эсеров нет устойчивой электоральной аудитории, внятного внешнего маркера и неразбериха с лидерами.

Запретительные законы Госдумы наводят порядок, но сама она не нужна

Россиянину не нравятся депутаты, хотя он ничего про них не знает (больше 90% либо ничего не знают, либо имеют смутное представление). И сама Государственная дума ему уже не очень нужна (39%). Большинство россиян уверены, что жизнь страны может быть с тем же успехом организована указами президента (43%). А еще два года назад россиянин скорее становился на защиту Госдумы (47% за, а 32% - указами президента).

«Когда мы спрашиваем о влиятельности институтов, самый влиятельный – у президента, Дума и политические партии находятся на самом нижнем уровне среди этих институтов. Порядок в стране определяет президент, Дума не нужна, важна воля руководителя. Люди не очень доверяют сами себе и гражданскому обществу. Они привыкли за много лет к модели отношений, когда порядок обеспечивает власть с помощью репрессивного аппарата», – говорит замдиректора «Левада-центра» Алексей Гражданкин.

При этом россиянину нравятся запретительные законы, которые принимает Дума. Он относится к ним с пониманием и даже приветствует их: 68% за антигейский акт, 55% за защиту чувств верующих, 44% – за интернет-ограничения. На вопрос о том, зачем нам все эти запреты, граждане отвечают по-разному. Но самый популярный ответ: ограничения «служат стабилизации общественно-политической ситуации» (18%).

Причем, отмечает Гудков, первая реакция на законы в 2012-м, о признании НКО иностранными агентами, рост штрафов за нарушения на митингах – это очень разумные и рациональные объяснения: власти хотят дискредитировать, устрашить оппозицию, для этого принимаются новые законы. Это была понятная реакция на митинги, демонстрации и другие протестные акции. «Но к осени 2012 года власти очень эффектно связали четыре темы: антиамериканизм, педофилию, гомофобию и оппозицию. Только в этой связке удалось переломить отношение. И соответственно навязать населению, что задача власти – стабилизировать ситуацию. Не полностью удалось, но тем не менее», – говорит он.

За СССР, но без других республик

Россиянин относится к мигрантам из Средней Азии с опаской и настороженностью (65%) и поддерживает введение виз (74%). Однако не возражает против использования дешевой рабочей силы из ближнего зарубежья. «Но страх, обусловленный или по меньшей мере усугубленный обилием антимигрантских сообщений в СМИ, приводит многих не только к поддержке таких радикальных мер, как создание временных лагерей для нелегальных мигрантов, но и к готовности, по сути, санкционировать заключение их в гетто», – анализирует сотрудник ФОМ Ирина Осипова. По ее словам, больше всего россияне говорят, что надо поддерживать отношения не с теми странами, откуда приезжают мигранты, а с теми, которые самостоятельно развиваются: Казахстан, Беларусь – их граждан рядом нет, они не мешают. «При этом заметен рост негативного отношения к национальностям, приехавшим сюда на заработки, и, скорее всего, это связано с тем, что эта тема активно муссируется в СМИ: в том же 2011 году 19% испытывали неприязнь по отношению к той или иной национальности, сейчас уже заметно больше 20%», – говорит Осипова.

Скоро будет опубликовано исследование о ностальгии по советскому прошлому, согласно которому 58% – за объединение стран СНГ в одну, и даже молодежь преимущественно за – 44%. Но речь не идет о дружбе народов, россияне грезят геополитикой. «Очевидно, люди не очень осознают, что в этом случае все страны будут обладать одними и теми же правами», – полагает Осипова.

То есть, с одной стороны, россиянин скучает по тем временам, когда СССР был великой империей, а с другой – он за введение виз. Гудков приводит еще один пример неоднозначности размышлений россиянина: 68% говорят, что Сталин, безусловно, виноват в гибели невинных людей. И в то же время 66% уверены, что без него войну не удалось бы выиграть.

«С точки зрения рационального сознания это шизофрения, а так – неспособность соотнести эти две вещи и найти взаимосвязь. Массовое сознание действительно мыслит стереотипами, штампами, очень редко включаются причинно-следственные связи», – говорит Гудков. По его словам, это отчасти лукавое поведение, приспособление, готовность поддакивать власти и принимать то, что говорит власть. «В советское время была рубрика"Если бы я был директором". Вот эта игра в государственного человека важна: большинство сразу начинает говорить языком "Первого канала". Другого языка у них нет, и других представлений тоже. Как только дело касается их реальных проблем – рост цен на ЖКХ, точка зрения, перспектива меняются. Власть сразу становится "они" – коррумпированная и продажная», – объясняет Гудков.

Патернализм и поиск простейших объяснений

Все-таки экспертные оценки или даже ощущения, что «тучи сгущаются», и в «путинской России стало душно» – это прерогатива интеллигенции, полагает аналитик ФОМ Екатерина Кожевина. Родители положительно отзываются о новом предмете для четвероклассников, учителя с энтузиазмом берутся преподавать уроки с названиями «Порок и добродетель», «Что значит быть моральным?», «Моральный долг», «Род и семья – исток нравственных отношений». Патернализм как образ жизни – вот что является главной причиной того, что «духовные скрепы» принимаются россиянами. И не так важно, какими именно они будут.

А глава «Левада-центра» полагает, что на это наложился приход Путина и установление авторитарного режима. «Ощущается, что казенная барабанная риторика доминирует в пропаганде, и это как-то сказалось на настроениях. Нельзя сказать, что это повлияло на патриотические чувства, скорее на декларативную риторику. Как всякий авторитарный режим, наш опирается на апелляцию к традициям, как правило, выдуманным и изобретенным. Потребность россиян в простейших и самых примитивных объяснениях удовлетворена: например, все беды от происков Запада», – говорит он.
Лола Тагаева

Odessa Daily

• Вход