• Новости
• News
• Мнения
• Мода и Стиль
• Афиша Одессы
• Отдых
• Бизнес
• Родители
• Темы
• Психология

• Наследие Сталина
• Люстрации
• Евромайдан
• Генеральный протест
• Трибуна здравомыслия

Харьков мог разделить судьбу Донецка. Почему этого не случилось?

Практически все русско-весенние старты на Украине начинались с нейтрализации руководителей и влиятельных лиц региона.

В Крыму депутатов республики заперли в здании Совмина и не выпускали до тех пор, пока они не примут нужное решение. В Луганске и Донецке местные представители элит в лице лидера парламентской фракции Партии регионов Александра Ефремова и главного спонсора регионалов, местного олигарха Ахметова очень быстро потерялись на фоне вооруженных отрядов ополченцев. Пожалуй, только Харьков являлся единственным местом, где губернатор Михаил Добкин и мэр Геннадий Кернес, фактические руководители города, играли в новороссийских раскладах особую роль.

Основная ставка была сделана на народ, предварительно мощно обработанный артиллерией российского телевидения. Предполагалось, что осуществленная под вооруженным давлением нейтрализация украинского руководства развяжет руки населению и оно, население, в едином и массовом порыве объявит о собственной независимости и присоединении к России. Причем «единый и массовый порыв» – это не просто оборот, а, как оказалось в дальнейшем, необходимое условие, один из главных элементов операции. В Крыму это прошло быстро и оперативно в силу однородности взглядов населения, экономической и культурной оторванности от Украины и наиболее тщательной и заблаговременно проведенной работе российских общественных организаций. В Донецке и Луганске удача проведенных операций стала возможной благодаря широкой поддержке масс, пассивной и беспомощной позиции Киева по отношению к происходящему и немаловажному, но, скорее всего, решающему фактору – фактору времени.

С Харьковом же все с самого начала пошло не так. Изначально Харьков должен был играть в новоросском раскладе ключевую роль. Предполагалось, что именно здесь бежавший из Киева президент Янукович выступит на знаменитом съезде и объявит то ли учреждение правительства в изгнании, то ли отделение юго-востока. Уже сейчас, по прошествии времени, можно только предполагать, насколько легко было это сделать Януковичу. Ведь постоянно упускается из виду тот факт, что за бегством Януковича стоит и предательство части фракции в Верховной раде, которая вместе с тогда еще оппозиционерами вернула старую Конституцию, согласно которой полномочия президента сильно урезались. Это особенно было заметно по представительству на харьковском съезде. Практически никого из знаковых членов Партии регионов, в основном чиновники, главы районов и партийцы, которых толком никто не знал. Плюс накануне съезда на одном из украинских каналов выступил Игорь Коломойский, резко осудивший готовящийся съезд, что многими было истолковано как определенный сигнал губернатору Добкину и мэру Кернесу. Одним словом, съезд состоялся, но без Януковича, а присутствующие на нем делегаты радикальных заявлений не делали, высказались в дежурном ключе по заявленной на съезде повестке.

Разгон
Дальнейшие события, которые в основном проходят в марте и первой половине апреля, становятся судьбоносными для современной Украины. В этот момент намечаются две четкие тенденции. Первая – это появление пророссийских движений на юго-востоке. Больше всего в этом плане выделяются Донецкая, Луганская, Харьковская и отчасти Одесская области. Вторая тенденция – это действия новой украинской власти, осуществляемые в экстренном режиме с целью наладить контроль за территорией Украины.

Очень быстро эти две тенденции принимают состязательный характер, а в некоторых точках за период с марта по апрель интенсивно пересекаются. Киев успевает назначать губернаторов и одновременно реагировать, часто пассивно, на процессы, набирающие ход в Харькове и в Донбассе.

События начинаются синхронно, 1 марта во всех трех областях. В Луганске проходит многотысячный митинг против установившейся в Киеве власти, над зданием облгосадминистрации поднимают российский флаг. В Донецке в тот же день проходит митинг в защиту «Беркута», на котором лидер организации «Народное ополчение» Павел Губарев предлагает провести референдум о том, оставаться ли Донецкой области в Украине или войти в состав Российской Федерации. Часть митингующих избирают Губарева народным губернатором. Первое марта в Харькове ознаменовалось штурмом облгосадминистрации, в которой до этого забаррикадировались сторонники Евромайдана. Штурму предшествовал митинг, аналогичный тому, что проходил в Донецке. Интересно, что штурмующие администрацию в Харькове занимать здание не стали. После ремонта в ОГА спокойно начало работу официальное руководство.

Весь март события во всех трех городах проходят по индивидуальной программе, без общей синхронизации действий, но инструментарий везде один и тот же: многотысячные митинги, попытки захватить государственные здания, в первую очередь обладминистрации, провозглашения народных правительств, инициативы о референдуме по федерализации либо отделении области от Украины.

С разной частотой возникают стычки сторонников отделения с проукраинскими активистами, причем, как правило, инициаторами нападения становятся именно пророссийски настроенные граждане. Интенсивность столкновений колеблется по линии Харьков – Донецк – Луганск. В Харькове весь март активно себя проявляют сторонники Евромайдана, в Донецке периодически проходят митинги в поддержку Единой Украины, в Луганске с самого начала сепаратистский актив без особых проблем контролирует ситуацию. Государственные здания переходят из рук в руки и контролируются то сепаратистами, то органами государственной власти. Так, 3 марта народный губернатор Павел Губарев вместе с протестующими занимает Донецкий облсовет, а уже 5 марта милиция очищает здание от протестующих.
В это же время украинское руководство из Киева спешно пытается выстроить вертикаль власти. Во всех трех областях меняют губернаторов. В Луганск назначают Михаила Болотских; Донецкую область возглавляет один из наиболее влиятельных и богатых людей Украины Сергей Тарута; в Харькове Михаила Добкина меняет Игорь Балута, которого принято считать креатурой министра внутренних дел Арсена Авакова.

Каждый из руководителей по-своему пытается навести порядок в вверенной ему области, и у каждого из них это получается с переменным успехом. И если в Луганске и Донецке ситуация с самого начала была слабоконтролируемой, то в Харькове удавалось удержать ситуацию вплоть до 6 апреля, когда во всех трех областных центрах резко произошла эскалация событий.

В ответ на попытки центра взять под контроль регионы, где уже зрел мятеж, одновременно в трех городах происходит захват административных зданий. В Луганске митингующие берут штурмом здание СБУ, в Донецке – здание обладминистрации. В Харькове активисты также занимают здание областной государственной администрации. В Донецке и Харькове 7 апреля провозглашаются Донецкая народная республика и Харьковская народная республика. Но уже 8 апреля здание Харьковской областной администрации освобождено от пророссийских активистов силами винницкого спецназа «Ягуар».

Итог
С этого дня история Украины начинает свой новый отсчет. Пути ХНР с одной стороны и ДНР/ЛНР с другой – расходятся. В отличие от Донбасса в Харькове важную роль в этом сыграла оперативность по решению вопроса с захваченным государственным объектом, тот самый пресловутый фактор времени. В Донецке и Луганске эту ситуацию подвесили. Постоянно шли неясные переговоры, торги, местные бароны пытались вести свою игру, одновременно интригуя и против Киева, и против сепаратистов. Итогом всего этого и стало появление ДНР и ЛНР, или Новороссии. А вот Харьковская народная республика не состоялась.

Нет, идея ХНР до сих пор живет в головах достаточного количества харьковчан, которых абсолютно не смущают последние «успехи и достижения» Донецка и Луганска. В этой связи актуальными являются два вопроса: «Почему не состоялась ХНР тогда?» и «Возможно ли появление ХНР в будущем?».
Изначально у Харьковской, Луганской и Донецкой областей был практически равный потенциал для того, чтобы стать субъектами Новороссии. Все три области русскоязычные, все три являются промышленными центрами, все три, наконец, имеют мощные производственные кооперации с Россией и общую с ней границу (Донецкая область – более 200 км, Луганская – 400 км, Харьковская – 700 км). Во всех трех областях наблюдается значимый процент людей, которые выступают за объединение с Россией: в Донбассе в большей степени – до 70%, в Харьковской области чуть меньше, но тоже ощутимо – около 50%. Во всех трех областях практически за всю историю независимой Украины побеждали политические силы, так или иначе ориентированные на Россию. И в Харькове, и в Донецке, и в Луганске с трудом воспринимали любые изменения, необходимость перестраиваться, модернизироваться. Все три субъекта раздражал вестернизирующийся Киев. И там и там – коллектив до сих пор значил многое для человека. Наконец, в каждом из трех регионов прошлое было важнее, чем будущее.

Что же развело эти три региона на их сепаратистском пути?

Юго-восток
Отправной точкой мы возьмем то суждение, что появление республик типа ДНР/ЛНР возможно было только при широком участии масс. Реакция мировой общественности на аннексию Крыма, видимо, заставила Кремль и присных подкорректировать методы захвата власти. Теперь внаглую взять штурмовыми отрядами госучреждения, мобилизовать насильно областные советы на соответствующие решения и провести экстра-референдумы не представлялось возможным. Только волеизъявление народа, вышедшего на улицу, занявшего площади и выдвинувшего требования, могло как-то придать видимость легитимности происходящему. Но, увы, всего этого не произошло.

Трудно предполагать, кто и как убедил российское руководство в том, что народ юго-востока Украины ждет появления российских танков с минуты на минуту. Да, многих и даже очень многих устроил бы такой сценарий, но делать для этого что-либо, как потом очень сильно сокрушался по этому поводу Никита Михалков, готовы были единицы.

И вот почему.
Как известно, на Украине очень слабое государство. Оно было слабым все годы своей независимости и выполняло какие угодно функции, кроме тех, которые ему предписаны законом. Таким образом, все 23 года украинский гражданин оставался фактически один на один с экономическими и социальными проблемами. Кому-то удавалось приспособиться, большей части – нет. Но главный итог всего этого заключался в появлении особого типа адаптивного мышления, в основе которого лежит осторожность, недоверие, готовность нарушать закон с выгодой для себя при гарантии минимума последствий, готовность обмануть и не быть обманутым, глубокий просчет и анализ ситуации при ожидании выгоды. Сразу оговорюсь, что это не ментальность как таковая, хотя многие и не поднимаются выше этого, а особая поведенческая модель, используемая при приспособлении. На юго-востоке Украины это было выражено особенно ярко, потому что именно здесь государство по минимуму выполняло свои обязательства и по максимуму заявляло себя в своих правах. Интересно, что такая поведенческая модель никак не предопределена экономически, политически или социально, то есть, проще говоря, так себя ведут и коммунисты, и националисты, и богатые, и бедные.

Харьков
Поэтому, когда в Харькове на площади сторонники ХНР кричали свое стократное «Харьков, вставай!» – можно было и не надеяться. Не видя прямой выгоды для себя, никто ничего делать не собирался. Полуторамиллионный город молчал и занимался своими делами. В тот переворотный период в Одессе был даже популярен анекдот: «– Фима, так вы идете штурмовать администрацию? – Я думаю шо мне за это будет? – Пока что только статья». Кстати, Харьков давно славится своей суровой милицией, поэтому, прежде чем нарушать правопорядок, очень многие бы подумали, а стоит ли лезть на баррикады.

То есть проект ХНР в прагматическом смысле представлял для харьковчанина больше издержек, чем выгод. Не стоит забывать, что Харьков – это торговый город, и здесь умеют просчитывать ситуацию. Ну а для интеллектуальной среды, которая занимает в социально-демографической структуре Харькова значительную часть, проект «Новороссия» выглядел совершенно невнятно – идеи ноль, сплошная брутальность. Даже интеллектуалы – сторонники России с трудом могли объяснить для себя и остальных, что представляет собой федерализация или новый харьковский суверенитет.

Еще одной особенностью Харькова являются его мультикультурность и толерантность. Объясняется это наличием самого большого на Украине количества вузов и, соответственно, обучающихся в них иностранцев (всего в городе действуют около 80 высших учебных заведений, в которых обучаются 200 тысяч человек, в том числе 12 тысяч иностранцев). В 1990-х годах, во времена развития торговли, в Харькове иностранцы активно включались в процесс, развивались диаспоры и землячества, а высокий уровень образованности обеспечивал межнациональную терпимость.

Поэтому попытка с помощью провокаций посеять вражду, межнациональную рознь, развязать гражданскую войну в Харькове была обречена на провал. Еще со времен первого Майдана, когда произошло условное деление на пророссийскую и проевропейскую Украину, во многих семьях юго-востока Украины возникли серьезные политические разногласия, которые живы и поныне. Например, в семье из пяти человек трое могут быть сепаратистами, а двое – «укропами». Научились жить и с этим.

Плюс ко всему в Харькове нет такого количества абсолютно отчаявшихся, маргинализировавшихся элементов, как в Донбассе. Все годы независимости руководство Донецкой и Луганской областей абсолютно не замечало экономические трудности людей. Правильнее будет сказать, что они вообще ничего не замечали, кроме своих интересов. Итогом этого стала фактически разрушенная и приведенная в убогое состояние инфраструктура мелких городов и поселков, а отсутствие рабочих перспектив создавало питательную среду для криминала. Такое состояние дел продолжалось вплоть до последнего времени, в то время как практически по всей стране разруха 90-х годов уже была ликвидирована.
У Харькова и его жителей есть и особая позиция по поводу взаимоотношений с Россией. Почти год назад Киевским международным институтом социологии проводилось исследование на тему «Мнения и взгляды населения юго-востока Украины: апрель 2014 года». В этом исследовании было очень много вопросов на тему присоединения к России, отношений с ней, отношения к войне. Так вот, если жители, к примеру, Донецкой и Луганской областей на все заданные вопросы отвечали примерно пропорционально, то есть была видна четкая последовательная позиция, то в Харьковской области на каждый вопрос, касающийся отношений с Россией, харьковчане отвечали по-разному. Уже во время парламентских выборов осенью 2014 года результаты фокус-групп, проводимых во время кампании, показали, что харьковчане не сильно доверяют киевской власти, они выступают за дружеские и кооперационные отношения с Россией, но при этом только в составе Украинского государства. И не стоит удивляться позиции мэра Харькова Геннадия Кернеса, который, выступая за единую Украину, при этом отказывается признавать Россию страной-агрессором. У Геннадия Адольфовича абсолютная поддержка в городе, и очень странно было бы предполагать, что мэр и его избиратели будут думать по-разному.

Вот в сжатом виде тот набор объяснений, почему в Харькове так и не случилось «русской весны». Это не значит, что в Харькове присутствует полный штиль в отношении «русского мира». Наоборот, есть те, кто связывает с ним определенные ожидания. Но эти люди, говоря языком социолога Пьера Бурдье, – класс на бумаге, они объединены только идеей. «Русский мир», Новороссия, ХНР существуют для них лишь в качестве теории. Как настоящий мобилизованный класс они возможны только в случае реальной борьбы, которая, в свою очередь, невозможна в силу описанных выше условий.
Возможна ли мобилизация этого класса в дальнейшем? Или, проще сказать, есть ли будущее у ХНР? Сложно сказать. Изначально идея Новороссии включала в себя очень серьезную романтическую компоненту. Однако прошедший год лишний раз доказал, что «…война бывает детскою до первого убитого». Одно лишь наличие большого числа раненых и временно переселенных в Харьковскую область немного сгустило краски для тех, кто думал, что все делается так просто и легко, как в Крыму.

Харьков взял на себя самую крупную нагрузку по временно переселенным гражданам из зоны АТО, а это внушительная цифра, приближающаяся к двумстам тысячам человек. И делит с Днепропетровской областью основную нагрузку по раненым, а это ежедневная работа не только для профильного военного госпиталя, но и для всех крупных больниц города.

Подводя краткий итог, можно сказать, что Харьков не пошел по пути своих донецких и луганских соседей и остался собой. Для этого существует масса причин – это и изменение за годы независимости социальной структуры города: вставшая в 90-х промышленность Харькова вынудила многих харьковчан заняться предпринимательской деятельностью; Донбасс в то же время остался привязанным к производству, причем без особых социальных изменений. Для Харькова оказался важным интеллектуальный потенциал «первой столицы», который даже элементарной пассивной позицией сыграл ключевую роль в истории города; Донбасс всегда был регионом тяжелого труда, там попросту людям некогда разбираться в происходящем. Харьков и область за последние годы изменились в лучшую сторону, здесь были отстроены дороги, кое-как приведена в порядок система ЖКХ; Донбасс же во многом оставался депрессивным регионом, с разрушенной инфраструктурой, а главное – с полным беспросветным отсутствием перспектив, особенно в области. Зато перед иностранными гостями он мог похвалиться «Донбасс-ареной», теперь в результате боев пришедшей в негодность.

Прошедший год изменил Украину, юго-восток, Донбасс. Изменил он и харьковчан, хотя, возможно, они еще это не осознают. Будущее туманно, а потому ясно только одно желание – желание мира. Харьков не готов к войне.
Тарас Богдан
Украинский политконсультант

Odessa Daily

• Вход