• Новости
• News
• Мнения
• Мода и Стиль
• Афиша Одессы
• Отдых
• Бизнес
• Родители
• Темы
• Психология

• Наследие Сталина
• Люстрации
• Евромайдан
• Генеральный протест
• Трибуна здравомыслия

Где данные с А-50? Продолжаем расследовать обстоятельства гибели «Боинга» над Украиной

Почему версия о том, что «Боинг» МН17 сбил украинский истребитель, базируется на показаниях беглого ефрейтора, а не на данных российского самолета дальнего радиолокационного обнаружения, держащего воздушное пространство под постоянным контролем.

«Новая газета» продолжает публичное исследование причин гибели малайзийского «Боинга», сбитого 17 июля 2014 года над территорией Восточной Украины. На данный момент уже можно сделать главный вывод: пассажирский самолет был сбит ракетой класса «земля-воздух», выпущенной из установки «Бук-М1». Об этом говорили эксперты «Новой», как российские (независимые, военные и сотрудники ВПК), так и украинские. Об этом было заявлено и на официальной пресс-конференции, проведенной специалистами НПО «Алмаз-Антей», производящего «Буки». Несмотря на это, Следственный комитет России в рамках расследования уголовного дела, возбужденного по факту гибели самолета, в качестве основной версии рассматривает то, что «Боинг» мог быть сбит истребителем ВВС Украины. Версия эта строится на показаниях беглого украинского авиатехника — старшего солдата (ефрейтор) Евгения Агапова, который сначала дал пространное интервью российским СМИ, участвующим в пропагандистском сопровождении событий, происходящих в Восточной Украине, и только потом был замечен официальным следствием.

Редакция «Новой» поручила своему собственному корреспонденту в Киеве Ольге МУСАФИРОВОЙ проверить версию Агапова с украинской стороны.

Секретная миссия механика Агапова

В начале июня 2015 года Следственный комитет РФ опубликовал на своем сайте фотокопию всех страниц паспорта 23-летнего Евгения Агапова, гражданина Украины, в недавнем прошлом механика, обслуживавшего авиационное вооружение первой эскадрильи в бригаде тактической авиации ВВС Украины (воинская часть № А4465). Чтобы видео допроса Агапова, размещенное рядом, не вызывало сомнений — собеседник реальный. На съемке закрыли лицо и изменили голос лишь следователю, опрашивающему «ключевого свидетеля» в деле о катастрофе «Боинга» рейса МН17.

Евгений Агапов оставил место службы, по его словам, 28 августа прошлого года. Два месяца прятался в Украине, а потом по личной инициативе пересек государственную границу с Россией и решился, наконец, облегчить душу. СК РФ сообщал: экс-механик успешно выдержал проверку на полиграфе.

Впрочем, в роли рассказчика Агапов дебютировал еще в конце 2014-го. 22 декабря «Комсомольская правда» выставила видеоинтервью с человеком, который сидит спиной к объективу и отвечает на вопросы главного редактора и двоих журналистов. Газета успокаивала своих читателей: в «деле малайзийского Боинга» появился «секретный свидетель», чьи показания снимают всю вину с сепаратистов.

Агапов тогда утверждал, что собственными глазами видел, как 17 июля 2014 года с аэродрома в поселке Авиаторское, что под Днепропетровском (туда перебросили эскадрилью СУ-25 с места ее постоянного базирования в Николаеве), во второй половине дня, примерно за час до того, как сбили «Боинг», поднялись в воздух три штурмовика. Один СУ-25 — с ракетами «воздух-воздух», старыми, еще советского производства. «Они не входят в боекомплект основной. Раньше не применялись, а за неделю до этого случая (гибели «Боинга». — О. М.) использование ракет срочно продлили», — говорил Агапов.

По истечении небольшого времени, продолжал механик, на базу вернулся именно этот самолет, остальные два были сбиты. «Где-то на востоке Украины, мне так сказали», — уточнил Агапов, до того не раз подчеркивавший: «Постоянно летали бомбить Донецк и Луганск». Но ракет «воздух-воздух» на Су-25 уже якобы не было, а знакомый пилот, капитан Владислав Волошин, выглядел, по мнению Агапова, напуганным.

Агапов вспоминал: сразу Волошин будто бы произнес только: «Самолет не тот». А потом «секретный свидетель», очевидно, ставший тенью Волошина, смог расслышать и диалог капитана с коллегой-летчиком: «Что там с самолетом?» — «Самолет оказался в ненужное время в ненужном месте».

Предположение механика: «Зная немножко этого летчика… У него была просто испуганная реакция, неадекватная. Мог от испуга или в целях мести запустить ракеты в «Боинг». Может, он принял его за какой-то иной боевой самолет», — устроило не только «КП», но и, судя по всему, Следственный комитет РФ. 24 декабря 2014 года СК распространил сообщение о полученных доказательствах причастности украинского военного самолета к гибели малайзийского «Боинга», а «КП» нашла очередные «вещдоки»: фрагмент из «довоенного» репортажа украинского телевидения, где фигурировал пилот Волошин, и указ президента Украины № 599/ 2014 от 19 июля 2014 года: среди военнослужащих, награжденных орденом Богдана Хмельницкого третьей степени, значился и капитан Волошин Владислав Валерьевич.

Киев в тот же день парировал брифингом Маркияна Лубкивского, советника главы СБУ Валентина Наливайченко, ныне освобожденного от должности. Лубкивский начал с главного: «Данные об отсутствии в районе катастрофы «Боинга» украинских боевых самолетов подтверждаются материалами объективного контроля системы сбора и обработки радиолокационной информации Днепропетровского радиодиспетчерского центра предприятия «Украэрорух» за 17 июля 2014 года».

О самом капитане Волошине сказал следующее: он действительно принимал участие в операции АТО на востоке страны и 17 июля находился на аэродроме Днепропетровска. «Вместе с тем, по сообщению командования вооруженных сил Украины и воинской части № А4465, указанный военнослужащий в этот день полетов не совершал, а его самолет был поставлен на ремонт из-за повреждений во время аварийной посадки 16 июля». Лубкивский, вероятно, накануне виделся с Волошиным, поскольку передал журналистам слова летчика: «Мне неизвестны обстоятельства размещения (информации) в российских СМИ (о) моей причастности к крушению «Боинга».

Советник главы СБУ также рассказал, что 29 августа 2014 года самолет, пилотируемый Волошиным, был сбит, Владислав катапультировался и до 1 сентября находился на территории, контролируемой сепаратистами, а затем сумел выйти навстречу поисково-спасательной группе. Но к полетам Волошина не привлекали вплоть до декабря 2014 года — до медосмотра, на котором летчика признали годным к дальнейшему прохождению службы.

Впрочем, ни один украинский телеканал или газета не получили возможности встретиться с капитаном Волошиным, оказавшимся в эпицентре внимания. Запрет действует до сих пор, что и подтвердил в ответ на мою просьбу Владислав Селезнев, руководитель пресс-службы генштаба ВС Украины. Неофициально журналистам объясняют: пилотов и членов семей стараются максимально оградить от публичности — со стороны боевиков в их адрес предпринимаются попытки психологического террора.

Источник в генштабе рассказал корреспонденту «Новой» и о старшем солдате военной службы по контракту Агапове (против него в Украине возбуждено уголовное дело за самовольное оставление части).

«Ложь очевидна и в главном, и в деталях. Механиков не посвящают в задания, которые ставят летчикам, — это происходит в отдельном помещении, до технического персонала не доводится. Так же и отчеты о выполнении заданий происходят. А подслушанный разговор пилотов — вообще как из советского фильма о войне для него придумали!»
Зачем же Следственному комитету РФ понадобился Агапов с ракетами «воздух-воздух»? Быть может, для того, чтобы дать «симметричный ответ» Службе безопасности Украины. 7 августа 2014 года СБУ сделала сенсационное заявление, по «мотивам» которого и для большей наглядности даже сняли видеоролик.

«В ходе расследования по сбитому пассажирскому самолету «Боинг 777» Малайзийских авиалиний Службой безопасности установлено, что террористы и военные наемники цинично планировали теракт против гражданского самолета Аэрофлота AFL-2074 Москва—Ларнака, который в это же время совершал полет над территорией Украины. Это преступление планировалось как повод для введения в Украину российских войск, то есть, casus belli для военного вторжения Российской Федерации». То, что «небесные пути» над Донецком самолета «Аэрофлота» и малайзийского «Боинга» действительно совпадали по времени, подтверждают записи флайтрадара за 17 июля 2014 года. Данная информация содержится на закрытом форуме украинских авиадиспетчеров, в разделе «Аэронавигация Украины».

Больше эта тема — по крайней мере, в публичном пространстве — не обсуждалась.

ОТ РЕДАКЦИИ

То, что тема рейса «Аэрофлота» пропала из публичного пространства, свидетельствует, на наш взгляд, вот о чем: ни похождения старшего солдата Агапова, ни сенсационные заявления СБУ, скорее всего, не имеют ничего общего с попыткой установить истину о причинах трагедии. Это — просто пропаганда и контрпропаганда, сделанная по одним, топорным, лекалам.

Во-вторых, летчик Волошин должен быть безусловно опрошен членами международной комиссии, занимающейся расследованием обстоятельств крушения самолета, после чего данные этого опроса должны быть преданы гласности.

Полковник Олег ЗАХАРЧУК, заместитель командира воздушного командования «Центр» по авиации, летчик 1-го класса: «17 июля, в светлое время суток, ни одного нашего боевого самолета в воздухе не было»

— В зоне ответственности нашего командования находятся все боевые самолеты над двумя третями территории Украины, в том числе и над восточной частью страны. Кто-то — в прямом подчинении, кто-то — в оперативном.

Самолеты Су-25 были в нашем оперативном подчинении только в плане использования воздушного пространства, контроля их местоположения, но боевую задачу им ставил другой штаб. Непосредственно в нашем подчинении были истребители МиГ-29 и Су-27, которые выполняли задачи противовоздушной обороны страны.

Подчиненный мне личный состав выполнял задачи контроля за воздушной обстановкой, передавал информацию всем военным суднам, направлял их в определенный район, разводил по высотам и так далее.

17 июля 2014 года я выполнял обязанности начальника авиации, находился на рабочем месте, на командном пункте. Могу засвидетельствовать и документально подтвердить: в светлое время суток 17 июля 2014 года ни одного вылета боевой авиации в зоне ответственности воздушного командования не происходило.

— Существуют ли в военной авиации способы фиксации происходящего в воздушном пространстве, чтобы в случае необходимости можно было поднять материалы и убедиться в достоверности слов полковника Захарчука?

— Мне самому интересно — почему моих коллег, которые были заняты в тот день на дежурстве, никто до сих пор не опросил? Прошел почти год с начала международного расследования катастрофы «Боинга»…

— Я правильно поняла: представители следствия, в том числе международного, с вами вообще не общались?

— Нет, не общались. Есть командир воздушного командования, который в тот день управлял полным боевым расчетом, принимал решения, давал команды. С ним тоже никто не встречался. А материалы объективного контроля вообще-то хранятся в течение определенного времени. Это время уже закончилось. То есть официально мы не располагаем сейчас ни одним документом — кроме свидетельств, записей в журналах и так далее. Хотя, по большому счету, запись в журнале не вполне объективный аргумент…

Зато есть записи радиообмена. В них коррективы не внесешь. Например, находимся на командном пункте, звучит доклад: «Произведен взлет с аэродрома такого-то! Азимут, дальность такая-то!» И на радарах появляется отметка от самолета. Даже если не мы ему, а другие лица ставили задачу на вылет, мы все равно видим взлет этого самолета, направление движения и постоянно отслеживаем его. Может, не на всем пути, но знаем, где он находится. И это все фиксируется. Поэтому, когда мы теряли «метку» от самолета, то четко знали, что самолет сбит, и знали, где именно. В координации с «Украэрорухом» и другими структурами давали информацию о падении данного самолета для проведения последующих мероприятий по спасению членов экипажа.

17 июля прошлого года, повторяю, ни одного нашего боевого самолета в светлое время суток в воздухе не было.

— Прекращение полетов в тот день имело причины?

— Задачи участия в мероприятиях антитеррористической операции ставятся не нами, а штабом АТО. Вероятно, на тот момент отсутствовала такая необходимость. Плюс потери, случившиеся накануне: 14 июля сбит Ан-26, 16 июля — Су-25; шла поисково-спасательная операция, искали летчиков. Вылеты этих самолетов как раз входили в зону ответственности воздушного командования «Центр». Поэтому мы их контролировали. Полный боевой расчет готов все это подтвердить — главный штурман, который находился рядом со мной, штурманы наведения. Это профессионалы, давно выполняющие свои функциональные обязанности.

Поэтому не знаю, как при таком раскладе комментировать заявление Следственного комитета России, построенное на рассказе сбежавшего авиамеханика… Опровергать, что старые ракеты Р-60 не подвешивались на Су-25, а тут их вдруг подвесили? И этими ракетами сбили «Боинг»?

— Но механик — «ключевой свидетель» — сумел ведь убедить российских следователей.

— Кто немножко соображает в теории наведения, должен понимать: навести Су-25 при его максимальной скорости 700 км/ч на самолет, летящий со скоростью 900 км/ч в час, способен лишь феномен. Опять же — большие высоты. Но главное, если бы подобные маневры производились, то российский А-50, что располагается у государственной границы, летает там и «смотрит», давно бы предъявил миру снимки ЧП, и Украине мало не показалось бы.

— Что такое А-50?

— Самолет дальнего радиолокационного обнаружения и управления. Самолет, на котором стоит большой радар, способный обнаруживать самолеты на большой дальности и на малых высотах. Россияне отслеживают все наши полеты. Подтверждение того, что в указанном районе в день катастрофы находилась другая воздушная цель, — вы представляете, насколько это сильный аргумент? Цель видна на радарах, ее не подделать фотошопом, как снимки из космоса. Но такого доказательства у российской стороны нет и быть не может.

Выскажу собственное предположение. 16 июля, в момент, когда сбили наш Су-25, со стороны Российской Федерации находился, думаю, МиГ-29. Мы видели на экране отметку, она взлетела с курсом в сторону Украины, в сторону нашего штурмовика Су-25.

— Очевидно, как раз об этом инциденте сказал утром 17 июля, на традиционном брифинге, представитель СНБО Андрей Лысенко. Дословно: «16 июля, около 19 часов, со стороны России осуществлена очередная провокация. Военный самолет Российской Федерации нанес ракетный удар по самолету СУ-25 вооруженных сил Украины, который выполнял задачу на территории Украины». Летчик катапультировался. Думаю, что история получила бы гораздо больший резонанс и могла вообще стать поворотным моментом в межгосударственных отношениях Москвы и Киева, но следом грянула катастрофа пассажирского «Боинга» и все затмила. Лысенко еще сообщил о другом Су-25, обстрелянном 16 июля в зоне АТО. Самолет, по его словам, получил незначительные повреждения, пилоту удалось увести машину в безопасный район на аварийную посадку.

— Действительно, подбитый истребитель совершил посадку рядом с Днепропетровском.

— Значит, капитан Владислав Волошин сумел сохранить свой Су-25. Теперь понятно, за что летчика вскоре представили к государственной награде. Но летать 17 июля Волошин не смог бы в любом случае, по техническим причинам — самолет был поставлен на ремонт. А что можете добавить по поводу информации Лысенко о ракетном обстреле?

— Мы четко видели на экранах: самолет МиГ-29 Российской Федерации и наш самолет. Они сближаются, самолет МиГ-29 выходит в заднюю полусферу, дальность между ними становится порядка 30 километров, что для ракеты Р-27 не проблема. Остается только выполнить пуск. Повторюсь: я сейчас не утверждаю, что это сделали (сбили украинский Су-25. — О. М.) российские военные. Но у нас имеется документальное подтверждение нахождения в определенном участке воздушного пространства Украины самолета Су-25 и МиГ-29 над территорией РФ, двух точек — отметок на экранах, и на дальности, позволяющей выполнить применение бортового оружия. На документах — соответствующий гриф, у них определенное время хранения.

Другое дело, что сам пуск ракеты определить невозможно. Потому так называемые «свидетельства», о которых сейчас заявляет Следственный комитет России, ничего не стоят. Вот если бы сбежавший авиамеханик придумал историю с участием Су-27, нам опровергнуть было бы тяжелей.
— Почему?

— Потому что Су-27 предназначен для уничтожения целей в воздухе. Его характеристики позволяют это сделать. Причем летчик способен выполнить маневр выхода в заднюю полусферу самостоятельно. Есть прицел, позволяющий захватить цель, выполнить наведение на нее и создать условия для пуска ракеты Р-73 — такой же, как Р-60, но лучше. У Су-25 нет радиолокационного прицела для того, чтобы захватить воздушную цель. Этот штурмовик предназначен для работы по земле. Для того чтобы его навести на цель, ему потребовалась бы команда голосом с земли. Но тут совсем не сходится. Потому что нашему командному пункту воздушного командования «Центр» подчинены все пункты наведения авиации на востоке Украины. И команды голосом дает исключительно главный штурман, а главному штурману команды даю я. Но 17 июля 2014 года ни одной команды голосом не прозвучало — самолетов-то в воздушном пространстве не было.

Дальше. Практический потолок самолета Су-25 — 7000 метров. Боевое применение осуществляется с высоты 5000 метров. Ну, пусть он даже на потолок, на 7000 метров «залез». А «Боинг» шел на 10 000 метрах.

Это как нужно выполнить маневр, чтобы выйти на такой скоростной цели в заднюю полусферу, чтобы тепловые головки самонаведения ракеты (прицела-то нет!) захватили тепло и создались условия для атаки!
Никто не обращает внимания на сбитые самолеты. Хотя бы на тот, что возле Днепропетровска 16 июля сел. Ракета попала, а он долетел! Еще пример. 20 августа в районе Перевальска сбили наш Су-24. Пилот и штурман доложили о том, что случилось, назвали место и лишь потом катапультировались. Я к чему веду? Попадание ракеты в самолет не приводит сразу к его взрыву, хотя машина получает повреждения, не позволяющие выполнять дальнейшее движение. А что произошло с «Боингом»? Он вдруг просто исчез с радаров, пропал радиоконтакт, больше докладов не было. Если — гипотетически! — эта ракета была Р-60, то «Боинг» не разорвало бы. Боевая часть Р-60 — три с половиной килограмма. Да, аварийная ситуация, полет прервался, но экипаж успел бы связаться с землей, произвести доклад, поскольку лайнер находился под радиолокационным и радиоконтролем. Значит — сбиты другим типом оружия. Предположительно, ракетой «земля-воздух», «Буком М1».

— А сами военные летчики имеют оперативную техническую возможность сориентироваться, из какого типа оружия бьют по самолету?

— На МиГ-29 и Су-27 есть система предупреждения об облучении. Она работает надежно и хорошо. Позволяет определить, когда и как тебя облучает радиолокационная станция — с земли или с воздуха. И по отметкам, по градации шкалы узнать, с какой дальности происходит облучение. По загоранию соответствующих символов можно даже пуск ракеты определить.

Летчики, которые работали в зоне АТО, постоянно наблюдали облучение и делали свои доклады. Мы, анализируя материал, пришли к заключению: в тот момент зенитно-ракетные комплексы находились в районе Тореза, Енакиева и Моспина.

Незадолго до 17 июля один летчик, не имею права называть фамилию, на МиГ-29 выполнял полет и лично наблюдал «Бук» — тут уже визуально не перепутаешь.
Летчик сделал противоракетный маневр и ушел от выпущенной ракеты. А вскоре был сбит «Боинг»…

От редакции

По прочтении этого материала возникает несколько вопросов и к российской, и к украинской стороне:

— Предоставлены ли данные с самолета А-50 ВВС России в распоряжение российского следствия и международных экспертов?

— Почему украинская сторона не изъяла документы воздушного командования ВС Украины, которые могли бы подтвердить или опровергнуть факт использования военной авиации 17 июля 2014 года?

— Почему не были официально опрошены офицеры воздушного командования ВС Украины, летчики, попавшие под излучение «Бука» в июле 2014 года, а также капитан Волошин?

— Имеет ли международная комиссия, занимающаяся расследованием обстоятельств крушения «Боинга», доступ к материалам ВВС Украины и ВВС России, касающимся 17 июля 2014 года?

Пока же, чисто субъективно, складывается такое ощущение, что ни Россия, ни Украина не прикладывают особых усилий для выяснения причин катастрофы, спихивая ответственность друг на друга с использованием приемов информационной войны. Россия делает вид, что ее это не касается, потому что трагедия произошла не в ее воздушном пространстве и не с ее самолетом, а Украина — что не может проводить расследование на территории, подконтрольной сепаратистам. И это при том, что ответы на многие вопросы можно найти не под Донецком, а в Киеве и в Москве.
Ольга Мусафирова
Собственный корреспондент «Новой газеты» в Киеве

Odessa Daily

• Вход