• Новости
• News
• Мнения
• Мода и Стиль
• Афиша Одессы
• Отдых
• Бизнес
• Родители
• Темы
• Психология

• Наследие Сталина
• Люстрации
• Евромайдан
• Генеральный протест
• Трибуна здравомыслия

Юлия Латынина: «Страна-дауншифтер» — это нехило

Будущее очень часто зависит не от 85%, а от 5%, даже 2%, которые могут выйти на улицу

И ещё одна очень интересная, конечно, история в этой неделе в России – это заявление Германа Грефа прямо на Гайдаровском форуме о том, что Россия превращается в страну-дауншифтера. Напомню, что Герман Греф – это глава Сбербанка. Это глава одного из крупнейших российских государственных, кстати, банков, который, правда, достаточно регулярно делает резкие заявления. И собственно, варианта два: либо Герман Греф что-то знает о своем положении, что позволяет ему делать такие заявления… То есть, например, он там как Кудрин готовится уйти, хлопнув дверью. Или скажем, Сбербанк получил предложения, которых Герман Греф не может принять, там, о финансировании вот тех регионов, где сейчас задержки зарплаты и так далее, и так далее, и Герман Греф пытается, так сказать, как можно эффектнее обставить свой уход.

Это такие, более экзотические теории, потому что я придерживаюсь, на самом деле, очень простого утверждения, которое заключается в том, что во-первых, Герман Греф – один из самых разумных людей в российских высших эшелонах власти, который никогда не лез в карман за словом. А во-вторых, что как раз на примере выступлений на Гайдаровском форуме (там не только Герман Греф так выступал) видно, что наступает очень серьёзное отрезвление в высших эшелонах власти.

Насколько оно высоко зайдёт и насколько оно во что-то превратится, это сложно сказать, потому что про того же самого Грефа говорят, что ещё когда были санкции, то именно Грефа высший бизнес избрал депутатом к Путину, чтобы объяснить, что вот – как и чего можно, и чего нельзя. И тогда, якобы, Грефа просто не приняли.

Про Грефа это тоже очень важно, потому что вот сейчас, насколько я понимаю, кто-то даже в Госдуме возбудился и сказал, что Грефа за такие слова нужно снять. Но я вам могу сказать, что после того, как я услышала эти слова от Грефа, я как раз подумала, что в Сбербанке можно хранить деньги до сих пор. Это было для меня открытие. Потому что это значит, что руководство Сбербанка полностью отдаёт себе отчёт в той экономической ситуации, в которой находится Россия, и сделает всё, чтобы спасти Сбербанк и чтобы спасти Россию. Всё, что в силах Грефа. Потому что, ну уж извините, не думаю, что Сбербанк нуждается в рекламе, но я могу совершенно честно сказать, что с учётом того, что Сбербанк является госбанком, с учётом того, что Сбербанку периодически делают предложения, от которых он не может отказаться, Греф, конечно, сделал из Сбербанка совершенно потрясающий банк. То есть то, что раньше было унылым собесом, на который было без слёз не взглянешь и туда было страшно зайти, всё-таки, теперь это действительно банк, который работает на своих клиентов, как я многократно просто как клиент Сбербанка ощущала. И приятно была многократно удивлена.

И это, кстати, все отметили. Вот когда впервые началась эта украинская история, не только я, но многие мои знакомые отметили, как действительно превосходно работал Сбербанк, как он сделал всё, чтобы погасить панику своих клиентов, потому что когда люди побежали забирать из Сбербанка – мне даже страшно себе представить сколько… Я знаю, что там некоторые люди прибегали и забирали чуть ли не миллионами долларов, да? И всё это ждало завезенное наличкой. То есть это была потрясающая вещь, это очевидно было сделано именно самим Грефом, потому что паника была погашена в тот момент, когда клиенты побежали в Сбербанк и вместо того, чтобы им сказать: «Ну теперь записывайтесь и получайте свои деньги через 3 недели», им сказали: «А? Сколько вы хотите? 700 тысяч долларов снять? Полтора миллиона? Ну пожалуйста, вот да, вот у нас – вот. И пройдите в кассу». Вот это, конечно, была потрясающая вещь.

И представить себе, что вместо Грефа будет кто-то другой, ну это значит, что не будет Сбербанка. На сегодняшний день это является так.

И конечно мы видим, что происходит с российской экономикой. Мы видим, что падает рубль. И реально это означает, что доходы населения… Нам могут, сколько угодно рассказывать про цифры инфляции, но мы понимаем, что в ситуации, когда значительная часть того, что покупается в России, завозится из-за рубежа, это означает, что реальные доходы населения упали как минимум в 2 раза. На самом деле, рубль девальвировался более, чем в 2 раза, но будем считать, что реальные доходы упали, там, приблизительно в 2 раза.

Мы видим, что начались задержки зарплаты, массовые задержки зарплаты. Мы видим, что государство… Там, ручное управление в России никогда не работало, но оно совершенно не работает сейчас. Мы видим, что кто-то там, кажется, Рогозин клялся своим зубом, что он построит Восточный до конца 2015 года. Восточный недостроен, долги по зарплате громаднейшие, люди бастуют. Люди бастуют в Сочи, благополучнейшем регионе. И понятно, что они бастуют, потому что у них отменили льготы в Сочи и Краснодаре.

Я поддерживаю глубоко идею отмены льгот. Но проблема заключается в том, что в ситуации, когда государство выдаёт Ротенбергу 10 миллиардов рублей вспомоществования на систему «Платон», оно одновременно не имеет права забирать эти несчастные льготы у жителей Сочи. Оно лишено морального права. Потому что если бы оно не давало Ротенбергу, то тогда у него было бы моральное право, и ещё раз, я полностью поддерживаю идею любой монетизации льгот.

Потому что мы видим, впервые за много лет начались задержки зарплат, и это те зарплаты, которые похудели в 2 и более раза. Мы видим, что какие-то работники Нефтегазмонтажа сидят в Тундре и им не выплачивают денег. И когда они говорят, что им не выплачивают денег (вы можете прочесть статью Георгия Бородянского об этом в «Новой газете»), то их снимают с довольствия, и при минус 30-ти обещают им выключить отопление. Это хорошая идея, да? Вы должны 10 миллионов человеку – ну пусть он у вас просто замёрзнет без отопления.

Но это означает, что страна приближается к той ситуации, которую она имела в 1991 году. Но в 1991 году было понятно, отчего это. Перерыв на новости.

И я, собственно, о том, что состояние экономики чудовищное. И причём, в отличие от 1998-го или 1991-го года, когда у нас тоже был кризис… А что такое кризис? Известный китайский ответ: «Кризис — это возможность». Вот проблема в том, что сейчас российский кризис – кризис без возможностей.

В 1998 году была страшная девальвация рубля, которая привела к мгновенному возрождению промышленности и рассасыванию кризиса неплатежей. В 1991 году всё было очень плохо, но одновременно в России были гигантские социальные лифты, и каждый человек, который был деятельным человеком, он бежал, организовывал какое-то производство. Да в крайнем случае он мог бы поехать челночником в Китай.

Сейчас мы видим, что тем людям, которые деятельны, у них нет наверх социального лифта, потому что их за это посадят. И если человек, которому сейчас не платят зарплату, пойдёт и попытается организовывать какое-то собственное производство, то скорее всего, на него будет заведено уголовное дело, которое кончится потерей бизнеса. Ну не скорее всего, но с достаточно большой вероятностью, которая, например… Как бы вам сказать? Эта достаточно большая вероятность, например, приводит к тому, что кредит, который он попытается взять в банке, в этот кредит будет заложен не только как во всем мире риск его собственного дефолта, но и риск того, что у него отберут бизнес. Как следствие, проценты по этому кредиту будут таковы, что он не сможет его взять. И так далее – сказка про белого бычка.

То есть мы видим, что российская экономика… Кремль объявил войну всему миру. Он думал, что если эта война не будет переходить в конвенциальную войну, а будет, в основном, экономической, то он будет вести её на экране телевизора и выиграет. И вот мы видим, что меньше, чем за 2 года эта война с треском проиграна, с фантастическим треском проиграна. Мы, конечно, по экрану телевизора можем рассказывать, как мы сейчас чего сделаем в Турции и как мы сейчас чего снова сделаем в Сирии. Но реальность заключается в том, что российская экономика сейчас занимает 15-е место в мире. А наша доля экспорта, если не ошибаюсь, там 1/60-я в мире. И с такими экономическими параметрами экономическую войну вести невозможно. Более того (об этом я буду говорить чуть пониже), экономическая война – это вещь вообще возможная, но проблема заключается в том, что экономическая война – это вещь одноразовая. Если вы какой-то товар, например, газ, используете в качестве оружия, это можно сделать. Но это вы делаете только один раз, после чего ваше оружие превращается в дубинку, в бумеранг, который прилетает вам же по голове, и вы проигрываете, пользуясь этим самым оружием.

И вот мы видим, что ситуация очень серьёзная, потому что тот прежний договор, который был заключён между властью и народом, и властью и третьим сословием, который заключался в том, что третье сословие спокойно ездило там себе в Турцию, в Египет, а взамен поддерживало Путина, что этот договор кончился, потому что уже ни в Турцию, ни в Египет не поедешь. В Египет, потому что там взорвали наш самолет, а в Турцию, потому что так показалось начальникам и они решили задраться с Турцией.

Очень хорошо. Вы скажете: «Какая разница? Там третье сословие составляет 1-2% российского населения. Даже если считать в это самое третье сословие не тех людей, которые реально сами зарабатывают деньги, а то, что у нас называется третьим сословием, то есть всяких ментов, которые живут на то, что они содрали с граждан». А там 85% по-прежнему поддерживают Путина. И более того, чем хуже дела у российской экономики, тем выше рейтинг у российской власти.

Но проблема-то заключается в том, что будущее очень часто зависит не от 85%, а от 5%, даже 2%, которые могут выйти на улицу. И если эти люди выходят на улицу и если это не пенсионеры из Сочи, и даже не дальнобойщики, то это может кончиться совсем по-другому.

И ещё очень важная вещь, конечно, заключается в том, что… И посмотрите, что происходит в российской элите. Вот просто по Гайдаровскому форуму можно было видеть, что люди довольно открыто говорят: «Ну посмотрите, что происходит с российской экономикой». Я сказала, самый выдающийся пример – Герман Греф, поскольку это, всё-таки, глава Сбербанка. «Страна-дауншифтер» — это нехило. Это, конечно, Герман Оскарович припечатал, это просто… Я считаю, это не хуже Черномырдина: «Хотели как лучше, а получилось как всегда». И конечно, теперь Россию будут долго называть «страной-дауншифтером», до тех пор, пока она будет страной-дауншифтером.

Ну там на том же самом Гайдаровском форуме выступал глава Совета директоров Аэрофлота Кирилл Андросов, где Андросов говорил, что… Ничего он против Владимира Владимировича не говорил, упаси господи. Но он говорил, что у Лукойла выручка на сотрудников втрое выше, чем у Роснефти. Что в государственных учреждениях сотрудники на 64% чаще берут больничные, чем это происходит в частном секторе.

Простите, у нас вклад компаний с госучастием в бюджетах всех уровней ВВП страны за последний год составил 70%. Простите пожалуйста, но это практически советский уровень. Ну конечно, не советский, но в экономике какой-нибудь Чехии или Венгрии, которые были государственными странами, такого было меньше. Даже некоторое время такого было меньше в Китае, не говоря уже о современном Китае, в котором там просто уровень госрасходов ВВП вообще просто очень маленький. Но это госрасходов. Ну и компаний, естественно, тоже.

Ещё одной звездой формула был, конечно, Владимир Лисин. Ну, Владимир Лисин – частное лицо, владелец Новолипецкого металлургического комбината. И тоже, естественно, он был абсолютно лоялен действующей власти. Он говорил просто о госкомпаниях. Он говорил о том, что… «Смотрите, чего мы обсуждаем в России». О том, что отдавать или нет в частные руки тепловозную тягу. Цитирую Лисина: «За это время автоконцерны создали автомобиль, который обходится без водителя. Вот он, технический прогресс, — говорит Лисин, — и это сделать должен был частник».

Он сравнивает тоже эффективность госкомпаний и частных компаний. Федеральная грузовая компания в 2014 году (естественно, принадлежит РЖД) получила убыток 3,9 миллиардов рублей. В 2015-м она планирует минус 8 миллиардов рублей. Как же так получается, что у Лисина, которому принадлежит Первая грузовая компания, несмотря на весь кризис и так далее, у него, все-таки, 200 миллионов рублей прибыли за прошлый год?

Ещё раз повторяю, ни единого слова не было какой-то критики в отношении властей. Но посмотрите, что происходит в стране, опять же сравнивая с 1998 годом. В 1998 году экономика была в значительной степени частной, и в 1998 году людям… Когда падали доходы, они падали у всех. Сейчас мы понимаем, что те доходы, которые сжимаются у российских граждан, даже те доходы, которые сжимаются у российского бизнеса, мы не уверены, что они сжимаются там у Ротенбергов и так далее. Мы видим наоборот, что люди, которые являются привилегированными владельцами административного ресурса… Совершенно не обязательно они должны быть представителями госкомпаний (Ротенберги – это, например, не госкомпании). Но они за счёт остальных граждан получают какие-то свои бонусы. И более того, эти бонусы они получают таким способом, что «ихняя» сохраняющаяся доля уменьшает ту долю экономики, которая осталась.

То есть российская экономика и так стагнирует. Но она стагнирует дополнительно за счёт того, что каждый раз, когда вы применяете административный ресурс для извлечения прибыли, там существует то, что можно назвать «бюрократическим мультипликатором». Чтобы получить с помощью административного ресурса на один рубль дохода, вы должны нагадить экономике на 10 рублей, если не на 100, как это совершенно очевидно было в случае системы «Платон».

Код доступа, Радио "Эхо Москвы"

Odessa Daily

• Вход