• Новости
• News
• Мнения
• Мода и Стиль
• Афиша Одессы
• Отдых
• Бизнес
• Родители
• Темы
• Психология

• Наследие Сталина
• Люстрации
• Евромайдан
• Генеральный протест
• Трибуна здравомыслия

Промзоны XXI века: как новая промышленная революция отразится на городах

Город – это не только место, где генерируют идеи, не только площадка для развлечений и красивой жизни. Это еще и место, где делают вещи. Экономисты все чаще говорят о новой промышленной революции. После многих лет усиленного строительства постиндустриальной экономики промышленность возвращается на повестку дня в развитых странах.

И не в виде проблемы, а в виде одного из важнейших драйверов развития экономики и создания рабочих мест. Похоже, мир соскучился по инновациям в реальной, а не виртуальной сфере. Неслучайно самыми яркими технологическими новостями все чаще становятся промышленные нововведения: электромобили, 3D-принтеры, сланцевая революция. В течение 10–15 лет нас ждет появление противоастероидной защиты, регенеративных препаратов на основе человеческих клеток, супераккумуляторов, «угольной нефти» и других решений, которые можно будет «пощупать».

Действительно ли мы находимся в состоянии промышленной революции? И что она будет означать для городов, которые служили опорными точками предыдущей волны индустриализации, но активно боролись с промышленностью в последние годы?

Почему развитый мир вспомнил о промышленности

Главным термином, звучавшим в паре со словом «производство» в последние пару десятков лет, был «офшоринг» – перенос тех или иных видов деятельности в другие страны. Офшоринг касался не только производства, но и сервисов, и информационных технологий, однако общеизвестно, что количество рабочих мест в промышленности развитых стран, да и доля этого сектора в ВВП существенно сокращалась уже с конца 1970-х годов. Америка выносила производство в дешевые Китай и Мексику, Западная Европа – к своим восточным соседям.

Однако в последние годы, особенно во время кризиса 2008–2009 годов, производство вернулось в повестку дня развитых стран. Заговорили о том, что пора бы отойти от взгляда на промышленность как нечто бесконечно устаревшее и начать возвращать производственные активы назад. Начался пусть не взрывной, но стабильный рост занятости в американской, например, промышленности. Развитый мир вдохновили и успехи Германии, которая, сделав ставку на машиностроение, по итогам кризиса смогла нарастить занятость и выйти на второе после Китая место в мировом экспорте. Что способствует новому взгляду на проблему?

Во-первых, развивающиеся страны стали утрачивать безусловную привлекательность в плане издержек. Рост производительности начал замедляться. Так, по данным Национального бюро статистики и Мирового банка, в Китае в 2011–2012 годах зарплаты в промышленности росли на 15–20% в год, тогда как рост производительности труда не превышал 10%. Да, промышленность из Китая перебирается в менее развитые страны – например, Вьетнам, – однако общий тренд понятен. Еще один удар по преимуществу в издержках – «сланцевая революция» в США. В результате разработки трудноизвлекаемых запасов страна стала полностью обеспечивать себя газом, а цены на внутреннем рынке уже в 2011 году были в три раза ниже, чем в Европе.

Во-вторых, это новые «подрывные» технологии в производстве (3D-принтеры, робототехника и прочие «умные» решения) и изменения в структуре спроса – он становится более сегментированным, потребители хотят быстрее получать товары и хотят больше разнообразия. Это приводит к тому, что зачастую становится выгодно производить товары рядом с потребителем и рядом с центрами разработки.
В-третьих, перенос производства зачастую оборачивается для развитых стран потерей конкурентных преимуществ. Вместе с производством начали утекать навыки, связанные с инженерными специальностями, разработкой продуктов, техническими специальностями и так далее. В частности, американцы сетуют на то, что уступили азиатам лидирующие позиции в разработке электронных компонентов. На азиатских рынках есть проблемы с интеллектуальной собственностью. Наконец, производство, как правило, генерирует вокруг себя и большой объем сервисов: Rolls-Royce, например, позиционирует себя еще и как сервисную компанию, получая до половины своих доходов от услуг.

Новый индустриальный город

Период деиндустриализации сказался не только на национальных экономиках, но и на городах. Покинутые промышленные зоны становились белыми пятнами в структуре городской ткани, их стали преобразовывать в арт-кластеры, приспосабливать под жилье и офисы. И это, конечно, имеет под собой неоспоримую экономическую логику: странно держать масштабное и зачастую неэффективное производство в черте города, где земля стоит очень дорого.

Однако, анализируя опыт реновации промышленных зон, можно заметить, что практика деиндустриализации не всегда однозначно эффективна.

Оттеснение промышленности на периферию города и за его пределы приводит к тому, что она отрывается от центров инновации и разработок, теряя свою конкурентоспособность. Теряется часть профессиональной и образовательной культуры, уходит часть функций города.

Ведь город – это не только место, где генерируют идеи, не только площадка для развлечений и красивой жизни, а еще и место, где делают вещи.

В конце концов, говорят урбанисты, в городе вполне может быть место зонам, которые просто необходимы для работы и не обязательно легко смешиваются с жизненными пространствами.

Да, промышленные зоны – это закрытые образования в структуре города. Однако новая экономика тоже не всегда создает более открытые внешнему миру пространственные структуры. Например, кампусы технологических компаний нередко представляют собой закрытые территории. Можно вспомнить «городок» Facebook или разгорающиеся сейчас споры вокруг футуристического офиса Amazon, получившего название Biodome, – к нему очень ограничен доступ. Наконец, урбанисты и планировщики указывают на то, что вырастающие на месте промышленных зон дорогие кварталы усиливают джентрификацию.

В экономическом и социальном плане тоже выясняется, что опора на креативные индустрии не всегда полезна. Проекты превращения промзон в арт-кластеры хотя и обернулись в нескольких случаях безусловным успехом, во многих других ситуациях оказались неоправданной затеей. Показателен пример крупной германской рурской угольной промышленной зоны Zollverein: ее превратили в объект промышленного туризма и в дизайн-кластер, но она просто в силу своих размеров не может быть заполнена культурными отраслями. Творческие замыслы новых проектировщиков никак не укоренены в культуре и традициях региона. Вокруг дизайн-центра остались жить десятки тысяч безработных шахтеров, жизнь и деятельность которых, как нетрудно предположить, имеют весьма отдаленное отношение к культуре.

Более того, несмотря на длительный период деиндустриализации, промышленность все еще играет важнейшую роль в экономике большинства городов, в том числе глобальных мегаполисов. Верно и обратное. По данным исследования Брукингского института Locating American Manufacturing, около 80% производственных рабочих мест в США находятся в метрополиях. Для самых высокотехнологичных производств этот показатель достигает 95%. И это вовсе не обязательно медвежьи углы: больше половины этих рабочих мест находятся в ста крупнейших городах США.

Так что не стоит ожидать, что новая промышленная революция приведет к каким-то невероятным изменениям. Вряд ли мы станем свидетелями возвращения в города больших и дымных производств. Масштабное традиционное производство в центре городов скорее будет уделом стран с не самой передовой структурой промышленности (хотя для российских промышленных и моногородов это, конечно, будет актуальной темой).

Интереснее говорить о том, что с большей вероятностью останется в городах в долгосрочной перспективе. Например, относительно большое, но при этом «устойчивое» производство. Журнал Economist приводит пример сахарного завода в Норфолке, который не только перерабатывает сахарную свеклу в сахар, но делает из остатков биоэтанол и корма, а вырабатываемое тепло обогревает парник с помидорами; даже CO2 перерабатывается, чтобы подкармливать растения.

Еще один тип нового производства – мини-фабрики, которые могут, по большому счету, находиться везде, даже в квартире: поставил, например, 3D-принтер и печатай себе мебель или запчасти. Американский английский уже пестрит терминами «микропроизводство», «городское производство», «легкое производство» (не путать с промышленностью) и т.д. Да и в структуре американской и германской промышленности огромную долю занимают малые и средние предприятия. Среднее количество работников производственной компании в США – 50 человек.

Что заменит промзоны?

В современном городе велика доля населения, занятого в креативных индустриях, и есть необходимость создавать высокопроизводительные рабочие места в разных районах. Поэтому стоит говорить о создании – и это в первую очередь касается преобразования промышленных зон – смешанной и открытой среды, где люди разных профессий смогут взаимодействовать, работать вместе, учиться.

Брюс Катц из Брукингского института называет такие зоны «инновационными районами» (innovation district, в противовес central business district и в продолжение идеи классических промышленных зон XIX века и технопарков конца XX века). Инновационный район, по Катцу, – это плотный кластер, обеспечивающий как физическую, так и социальную инфраструктуру. Это место сосредоточения университетов, бизнесов, лабораторий, резиденций, это публичные пространства, кафе, удобный пешеходный и велосипедный доступ. Это еще и модное, открытое и конкурентоспособное место, в этом его отличие от традиционного технопарка или офисного центра. Такие кластеры уже формируются в Барселоне, Бостоне или Филадельфии. Похоже, что именно такая среда или что-то в этом духе станет промышленной зоной будущего.

Алексей Новиков, генеральный директор Thomson Reuters в России и куратор экономического направления исследования «Археология периферии», проведенного по заказу Московского урбанистического форума, говорит, что «офисы будущего – это Старбаксы». То есть традиционный подход к созданию и планированию центров приложения труда пора модернизировать, предполагая более гибкие и смешанные формы. Нужно отвечать на запросы нового городского населения, у которого появляется все больше свободы, и финансовой и временной.

В Москве доля промышленных зон составляет 16%, и при этом в расчете на 1 га там трудится в 13 раз меньше людей, чем в самом плотном Центральном округе. Поэтому для Москвы создание альтернативных точек приложения труда – одна из самых сложных задач. Инновационная промышленность может стать основой для таких центров: высокотехнологичные производства в отличие от традиционных не всегда готовы покинуть городские границы.

Четыре правила новой индустриализации

Каковы условия для того, чтобы новая промышленная революция дала свои плоды и послужила на благо городам?

Во-первых, городам нужно определять производственную специфику и создавать инновационные промышленные кластеры на основе своих конкурентных преимуществ. В США складываются определенные кластеры в аэрокосмической промышленности, автомобилестроении, точном машиностроении и так далее. Сопровождается это и пространственными мерами (консультанты настойчиво советуют далее не стимулировать вынос производств за пределы городской черты), и поддержкой федерального уровня. Президент Обама запустил программу создания Национальной сети производственных инноваций (NNMI) – региональных центров, которые будут способствовать развитию и внедрению новейших производственных технологий в разных регионах США.

Многие российские города, будучи по сути вытолкнутыми в постиндустриальную эпоху, остались без четких ориентиров в промышленной сфере.

Их руководители мечтают о маловероятных прорывах в информационных или биотехнологиях, для которых у нас зачастую нет ни культуры, ни предпосылок. Если нацелиться на развитие промышленного потенциала, будет больше шансов получить продуктивный результат.
Во-вторых, важен кадровый и образовательный компонент. Отношение к производству как к умирающей сфере за долгие годы дало свои ростки в культуре, в отношении людей – в первую очередь молодежи – к выбору профессии. Понятное дело, что на волне новостей о молодых миллиардерах из Кремниевой долины число желающих осваивать производственные специальности, чтобы потом «всю жизнь тянуть лямку», не растет.

Здесь, конечно, существуют различия от страны к стране. Например, в Германии инженерно-производственная культура находится на очень высоком уровне, есть развитая система образования, инженерные специальности высоко ценятся. В России, при острой нехватке производственных кадров, молодежь практически стимулируется к тому, чтобы учиться в каких угодно вузах, лишь бы не попасть в армию. Но итог более-менее один: даже страны с богатой инженерной традицией испытывают существенную нехватку кадров для промышленности. Определенные изменения в этом направлении уже есть, в том числе в нашей стране, однако требуется более упорная и комплексная работа.

Важен, безусловно, и культурный компонент. Производству нельзя вернуть высокий статус, не сделав его более привлекательным или даже модным. Для этого есть много способов – от промышленного туризма до повышения открытости и презентабельности конкретных промышленных объектов. В российской практике наиболее известный пример, наверное, оформленный цех «Высота 239» на Челябинском трубопрокатном заводе. Для российских промышленных городов был бы полезен опыт центров германской автомобильной славы, таких как Мюнхен или Ингольштадт, где технические музеи, да и сами заводы стали большими туристическими достопримечательностями. В проекте реновации одной из московских промышленных зон звучало предложение сделать остающееся там производство своего рода аттракционом, чтобы посетители могли наблюдать производственный процесс. Однако пока таких примеров в России немного.

Кстати говоря, современное искусство все больше тяготеет к промышленным и техническим новинкам. Можно вспомнить и «Арт-сайнс лабораторию» в Москве, и арт-резиденции в Барселоне, где художники и работают и творят на 3D-принтерах и могут получить техническую консультацию по созданию того или иного объекта. Одно из моих самых ярких впечатлений последних лет – «Остров машин» во французском Нанте, где в здании бывших складов на острове Луары конструируют, выпиливают, собирают и выгуливают огромных кукол в ретростиле. Зрелище собирает толпы туристов со всего мира, это детски-завораживающее ощущение.

Наконец, в пространственном плане надо формировать промышленные зоны так, чтобы создавать там ту самую плотную, смешанную инновационную среду. Что может служить магнитами для московских промышленных зон, помимо культурного и производственного компонентов? Недостаточно реализован международный потенциал наших технических университетов, в том числе из-за отсутствия привлекательных и безопасных для иностранных студентов кластеров. Возможно, кампусы университетов, расположенные на территории промышленных зон, могут решить эту задачу и стать центрами новых «инновационных районов».

Наконец, не стоит забывать, что в России пространственным магнитом часто служат органы власти. Поэтому можно подумать о перемещении в новые промзоны некоторых ведомств или их подразделений. Это с большой вероятностью вызовет всплеск активности на этих территориях.
Василий Аузан

Odessa Daily

• Вход