Почему мы не понимаем подростков?

Александра, 45 лет, мать Андрея

«У нас с сыном было настоящее противостояние. В 13 лет мне пришлось лишить его похода на дискотеку, потому что он врал из-за оценок, в 14 – наказать за найденные в кармане сигареты… Но мы смогли заключить пакт о доверии, который оба соблюдаем. Если я говорю «да», я не меняю своего решения. Если он нарушает договор (например, не звонит, когда не успевает вернуться домой вовремя), он знает, что в другой раз ему будет запрещено пойти туда, куда ему хочется. Для меня важно научить его заботиться о себе и брать на себя ответственность за последствия своих действий. Я не запрещаю ничего просто так, без причины, от самодурства. Мы стараемся все проговаривать друг с другом. Бывает, что и ссоримся, но не переходим на личности. Для меня сейчас главное – быть готовой к диалогу, быть открытой, поддерживать его, стараться понять – в любом случае».

Андрей, 17 лет, ученик 11-го класса

«Примерно лет с 12 мне стало трудно разговаривать с матерью, я огрызался, иногда хамил ей. Если ты и сам не всегда можешь договориться с собой, когда надо понять, кто ты вообще такой в этом мире и чего стоишь, все-таки хочется больше свободы. Но если бы мать вообще молчала, не задавала бы мне вопросов, наверное, было бы хуже… Сейчас мы нормально общаемся, я могу с ней что-нибудь обсуждать или говорить, с чем не согласен. И ничего, что наши мнения могут быть совершенно разные. Взрослые про нас много чего говорят: «пофигизм» у нас, «бескультурье». Все это фигня, мы нормальные! С родителями бывает особенно трудно, когда они тебя не воспринимают всерьез. Ну как при этом им что-то объяснять, с ними соглашаться? Тогда приходится реагировать...прямолинейно».

Они делают все, чтобы их не понимали

Куда же делся тот ребенок, которого мы растили, с которым были так близки? Почему он теперь так странно и вызывающе себя ведет, экспериментирует с прической и одеждой, грубит, курит, включает музыку на полную громкость? Словом, всеми возможными способами он провоцирует взрослых (братья и сестры подростка могут воспринимать происходящее с юмором или раздражением, но это не задевают их за живое).

Не умея найти точных слов для выражения чувств, которые он испытывает, подросток намеренно искажает свою речь. С претензий к лексике начинается разобщенность с родителями. Митя, 16 лет: «Прикольно разговаривать с приятелями по телефону на нашем «секретном» языке, когда меня слышат родители: они ничего не понимают и начинают психовать, требуют, чтобы я «говорил нормально»...» В период полового созревания подростки эмоционально очень нестабильны: их настроение может меняться несколько раз в течение часа. Они (особенно мальчики) чаще утомляются, становятся раздражительными и ранимыми. Любую критику в этот момент воспринимают как еще одно подтверждение нелюбви к себе. Парадокс: подростки ищут себя, пробуя то и это, продвигаясь рывками и отступая назад, создают себя, окружая свой мир завесой тайны.

В то же время они постоянно устраивают «вылазки» на взрослые территории. И через провокации ищут подтверждения своему существованию, своему «Я». Им необходимо получить ответ, реакцию, встретить сопротивление (которое убедит их, что перемены происходят на самом деле) и понять, что на самом деле с ними творится.

Родителям больше нет нужды «все понимать» или стремиться к «максимальной близости» со своим ребенком: у подростков это лишь вызывает тревогу. Чего же они ждут от нас? Чтобы мы оставили их в покое и не ставили в пример собственный жизненный опыт? Или они все же ждут наших вопросов, заинтересованности, участия, а может быть, и определенного контроля, и ясных ограничений? Как ни парадоксально – всего этого вместе. Но как поддержать своего ребенка, защитить его, не ограничивая свободу, необходимую ему, чтобы осознать себя?

На эти вопросы нет готовых ответов. Но есть совет, к которому стоит прислушаться: родителям подростка пора отказаться от идеи «слияния» взрослого и ребенка, перестать проецировать себя на его формирующуюся личность. В отношениях с ним необходимо искать правильную дистанцию и не считать себя причиной (и виновником) всех трудностей своего ребенка. «Не задавайте назойливых вопросов, но оставайтесь открытыми к разговору на любую тему», – советуют все наши эксперты. Если ребенок говорит с вами – о чем угодно, если стремится к дискуссии – пусть даже она превращается в спор, – значит, с ним все в порядке: между вами есть контакт, а это самое главное.

Мы за них тревожимся

Подросток постоянно ускользает от нас – и мы ищем знаки, которые позволят нам понять, что именно с ним происходит. Но и тут есть риск: наш поиск может превратиться в выискивание «патологий»… Многие родители живут в постоянном страхе, что могут пропустить какую-то серьезную проблему или даже катастрофу. И считают к тому же, что признаки опасности у всех подростков одинаковы. Но это не так. Если девочка не хочет есть, это вовсе не означает, что у нее началась анорексия. Возможно, своим отказом она сигнализирует родителям о каких-то своих переживаниях. Но у двух разных девочек переживания никогда не будут одинаковыми, даже если внешние их проявления похожи. Поддавшись своей тревоге, взрослые нередко занимают позицию наблюдателей по отношению к своему ребенку. Он же воспринимает это как проявление недоверия. И постепенно сам перестает доверять им... но и себе тоже. Подросток прежде всего нуждается в том, чтобы его слушали, а вовсе не в том, чтобы его разглядывали «под микроскопом» или следили за каждым его шагом и жестом.

Подростковый возраст, при всех его сложностях и множестве смыслов, – это прекрасный период жизни, когда все случается впервые, когда рождается новый взгляд на мир. Это время обостренных чувств, сильных переживаний, но также и легкости. Наши подростки дают нам возможность вновь встретиться с этой «ушедшей на дно» частью нашей натуры, вернуться к нашим собственным истокам, не впадая в зависть или ностальгию. И если мы сами больше не будем этого бояться, дети выйдут из этого периода благополучно – повзрослевшими.