• Новости
• News
• Мнения
• Мода и Стиль
• Афиша Одессы
• Отдых
• Бизнес
• Родители
• Темы
• Психология

• Наследие Сталина
• Люстрации
• Евромайдан
• Генеральный протест
• Трибуна здравомыслия

Я считаю, что Сирия опаснее Афганистана — Андрей Пионтковский

«Боюсь, что в этом не стоит искать какие-то рациональные причины. Тут для Путина что-то очень личное. Путин ... верит, что существует мировой заговор, цель которого убрать выдающихся „борцов за многополярный мир“. Первый был Каддафи, следующий Асад, а затем настанет черед самого Путина»

Известный аналитик в интервью Русскому монитору подвел политические итоги первой недели октября, а также прокомментировал ситуацию вокруг операции России по спасению режима Башара Асада в Сирии.

— Незадолго перед парижской встречей Вы писали о том, что Путин надеется обмануть «дурачка Обаму», как он обманул его два года назад с химическими разоружением, «продав» ему вот эту защиту Асада, как свой вклад в великую задачу борьбы коалиции с ИГИЛ. А за эту услугу потребовать цену — смягчение позиции США по Украине. Что-то получилось с этим разменом?


— Во-первых, я предполагал, что если этот размен состоится, то произойдет это не в Париже, а на Нью-Йоркской встрече Обамы и Путина 28 сентября. Очевидно, что размен не состоялся. Обама на него не пошел, причем это уже было ясно до встречи, которая произошла уже после их выступлений на Генассамблее, на которой первым выступал Обама. Его формулировки в отношении украинского кризиса были весьма жесткими и бескомпромиссными: «российская агрессия, аннексия Крыма, санкции сниматься не будут».

Я полагаю, что именно этот отказ от сделки и толкнул Путина к крайне агрессивному конфронтационному варианту его выступления, где уже были не призывы к сотрудничеству, а звучал сплошной поток обвинений в адрес Соединенных Штатов. Дальнейшие роковые шаги последовали немедленно после его возвращения.

Несмотря на вялые попытки опровержений со стороны Кремля, во всем мире не сомневаются в том, что российская авиация бомбит не ИГИЛ, а в основном так называемую «Свободную сирийскую армию», то есть те структуры, которые являются союзниками США. Работая на внутреннюю аудиторию, не считают нужным это опровергать и такие, например, лояльные Кремлю комментаторы как Венедиктов или Шевченко.

Путин отказался от попыток установить с Западом «новое мирное сосуществование», на которое, судя по публикациям, утечкам, месседжам, звучавшим на протяжении более чем полугода, видимо, рассчитывала значительная часть российского истеблишмента. Обнаружив, что послабления по Украине не будет, он, как мне кажется, с большим облегчением для себя отказался от этой линии поведения, и выбрал максимально конфронтационный путь.

— Как данная ситуация отразится на ситуации в Украине, на ходе выполнения Минских соглашений?

— Прежде всего необходимо разделить то, что происходило в Нью-Йорке, от того, что происходило в непосредственной связи с минским процессом. То, что произошло в Нью-Йорке, на Украине никак не отразится. Не будет ни смягчения санкций, с другой стороны — ни (по крайней мере, в ближайшее время) их ужесточения. То есть, эти два сюжета — Украина и Сирия — они останутся разделенными.

Вы заметили, что последние два или три месяца такие термины, как «русский мир» или «Новороссия», уже просто не употребляются. Проект «Новороссия» закрыт, все, что Кремль сейчас пытается получить как своего рода утешительный приз по Украине — это втолкнуть называемую «Луганду» в политическое тело Украины. Путину уже не нужны территориальные приобретения — Крым бы переварить. Ему нужен контроль над политическими процессами в Украине, блокирование ее европейского вектора. Для этого ему надо внедрить сепаратистские образования обратно, чтобы они, как раковая опухоль разлагали Украину, блокировали реформы, тем самым давая ему рычаг влияния на внутриполитическую ситуацию в стране.

Минские соглашения это внутренне противоречивый документ, который не будет реализован. В частности Россия никогда не выполнит два положения, которые прописаны в Минске: вывод иностранных войск (как Кремль может их вывести, если он утверждает, что их там нет) и передача Киеву контроля над границей.


Кремль хочет, чтобы Плотницкий, и Захарченко заседали в Верховной Раде Украины

В свою очередь, Украина не пойдет на то, чего добивается от нее Путин своей интерпретацией минских соглашений:

а) чтобы все эти деятели — Захарченко, Плотницкий и прочие «Моторылы» и компания, — стали бы частью политического поля Украины, заседали бы в Раде;

в) чтобы Киев содержал бы экономически эти территории.

Рада уже приняла закон о временно оккупированных территориях и, соответственно, Киев смотрит на эту часть Украины как на зону ответственности российских оккупационных сил.

Единственным положительным моментом минских соглашений можно считать разведение войск и отвод вооружений от линии противостояния. По крайней мере, стороны перестанут там убивать друг друга. А в остальном, мы имеем дело с конфликтом, замороженным на достаточно продолжительное время.

— То есть, встреча в Париже тоже не принесла никаких результатов?

— В целом да, если не считать маленького размена. Путин согласился на то, чтобы отменить выборы, которые были намечены в ЛНДР на конец октября, надеясь, что в ответ Меркель и Олланд окажут определенное давление на Порошенко, с тем, чтобы он внес в конституцию Украины какие-то формулировки, идущие навстречу путинским интерпретациям минских соглашений. Он пообещал, что поговорит с Захарченко и Плотницким (это, разумеется лишь дипломатическая фигура речи: что с ними говорить — что в Кремле скажут, то они и сделают.)

Но это все лишь словесные баталии вокруг бумажек, а суть можно сформулировать следующим образом:

Военная фаза конфликта на востоке Украины закончилась; стрелять больше никто друг в друга не будет; о российских поползновениях типа взятия Мариуполя и коридора в Крым речи больше идти не будет, — регион в итоге станет еще одним изолированным Приднестровьем. При этом для всех очевидно, что в своей украинской авантюре Путин потерпел серьезное политическое и моральное поражение.

— Есть такое мнение, что Путин влез в Сирию для того, чтобы как-то замаскировать это поражение...

— Разумеется. И это очень опасно для него во внутриполитическом аспекте. Акелла не может промахнуться. Путин совершенно не боится каких-либо массовых народных выступлений — они не предвидятся, а, кроме того, на этот случай у него имеются ОМОН, внутренние войска и армия. Для него гораздо опаснее настроения его ближайшего окружения. Для любого диктатора самой опасной ситуацией является внешнеполитическое поражение, потому что за ним неизбежно следуют сомнения ближайших подельников в дееспособности диктатора. А в Украине внешнеполитическое поражение России очевидно. Акелла промахнулся и все члены путинского «политбюро», которые по совместительству являются очень богатыми бизнесменами, начинают задумываться. Нанесен громадный удар по экономике, по их личным интересам, их активам на Западе. И ради чего? Ради создания какой-то Лугандонии?

Поэтому Путину приходится без всякой передышки резко повышать ставки — и вот теперь Сирия, которая в медийном поле отрабатывается по лекалам "Крымнаш«’а . Помните, какие были восторги 18 марта 2014-го? И сейчас если посмотреть сообщения российских информагентств и придворных экспертов — все складывается просто замечательно: «пиндосы» в растерянности, не знают что делать, игиловцы сотнями бегут в Европу. Кроме того, мы бесстрашно бомбим союзников Запада; наш генерал заявился в посольство США в Багдаде и потребовал убрать американскую авиацию из сирийского неба. Все это приятно тешит самолюбие, вызывает патриотический подъем. Но опять же, эта эйфория скоро пройдет, и обнаружатся серьезные проблемы. Начнется ломка и что тогда? Вкалывать еще одну лошадиную дозу имперского наркотика?

Имперский наркотик еще действует

Мы ведь влезли в страшную авантюру, в средневековую религиозную войну между шиитами и суннитами. Довольно значительная часть российского истеблишмента хотела бы войти в большую американскую коалицию, став ее важным участником, а взамен получить ослабление давления на Россию. Не получилось. Путин создал собственную коалицию из иранского корпуса стражей исламской революции, шиитской иракской милиции «Армия Махди», «Хезболлы», которые сами являются по своей идеологии и практике не менее отъявленными террористическими организациями, чем ИГИЛ. И все они представляют собой шиитскую ветвь Ислама.

И теперь мы вместе с ними будем воевать против суннитов (которых в мире 1,5 миллиарда, или 85% от всего количества мусульман). Ради чего нам это нужно — полтора миллиарда человек делать своими врагами? Ради того, чтобы спасти задницу Асада и показать кузькину мать «пиндосам»?! Путин ринулся в Сирию, чтобы погасить растущее недовольство среди своего окружения провалом в Украине, но через два-три месяца станет ясно, что Сирия — это тоже провал, только еще более оглушительный, и это недовольство только лишь возрастет.

Подавляющее большинство российских мусульман, включая многомиллионную «армию» иммигрантов из Центральной Азии — сунниты

Кстати подавляющее большинство мусульман в России тоже сунниты, мы их тоже хотим сделать своими врагами? Вы, кстати, обратили внимание на то, что молчат руководители мусульманской уммы в России?

Вы слышали, чтобы кто-то из мусульманских лидеров России (кроме Кадырова, но какой он мусульманин) как-то высказывались на тему российских воздушных ударов в Сирии? Где все эти муфтии, которые недавно стояли с Путиным на трибуне при открытии мечети в Москве? Ни один из них ни словом не обмолвился. А это, между прочим, серьезнейший показатель. Я недавно был на одной встрече — там было много весьма грамотных специалистов по востоку, людей из правительственных структур. Я задавал вопрос, как можно было вообще ввязываться в этот конфликт? Мне сказали, что никто ни с кем не советовался. Ни с какими экспертами, ни с какими арабистами, ни с какими специалистами по ближнему востоку никаких консультаций не проводилось. Решение принималось триумвиратом из Путина, Иванова и Патрушева. Помните, как в печально известном фильме про Крым Путин бахвалился: «Я один это сделал», «Я принял решение», «Я привел в готовность стратегические ядерные силы». Вот также и здесь было.

Есть даже такая теория конспирологического свойства, которую я, скорее, не разделяю, так как считаю, что здесь все-таки речь идет о нерешительности нынешней американской администрации, однако есть такое мнение, что Путина специально втягивают в сирийскую авантюру, которая уже не столько авантюра, сколько уже состоявшаяся ловушка. Именно поэтому США нам не оказывают никакого политического сопротивления, не говоря уже о военном. И действительно есть о чем задуматься — мы бьем по их союзникам, а они ничего, кроме как озабоченности и горячего желания конструктивного диалога с Россией по Сирии не выражают.

— Кстати, что можно сказать о слухах, которые распространяют целый ряд российских СМИ о том, что Китай якобы готов поддержать российскую операцию в Сирии?

— Я лично в этом сильно сомневаюсь. Хотя действительно проходили сообщения о том, что якобы китайский авианосец направляется в зону конфликта. Эта информация была достаточно быстро опровергнута специалистами по военном-морским силам. Думаю, что мы имеем дело с попыткой какой-то информационной провокации, возможно, направленной на нашего внутреннего потребителя. В свое время был такой албанский диктатор Ходжа, который любил говорить, что «нас с Советским союзом двести один миллион», так это что-то из той же оперы.

Все, что я знаю о Китае, подсказывает мне, что ни в коем случае он в это не полезет. У Китая очень сложные, многообразные экономические и политические отношения с Соединенными Штатами. Да, они в ряде областей являются соперниками, но при этом они как сиамские близнецы переплетены экономически. Да и с какой стати китайцам противопоставлять себя всему суннитскому миру? В такую авантюру с совершенно непросчитываемым финалом они не полезут никогда.

— В таком случае, каков может быть финал этой авантюры для России, для самого Путина? Что будет, когда и сирийская авантюра провалится — дальше ведь уже ставки не получится повышать?

«Сирия это гораздо опаснее Афганистана»

— Дальше уже ядерная война или отставка диктатора, добровольная или не совсем. Финансируемая Саудовской Аравией сирийская группировка «Джейш аль-Ислам» (Армия ислама ред.) уже объявила войну России за поддержку Асада. Пока на этот счет можно как-то отшутиться. Но Саудовская Аравия выступает с очень резкими заявлениями относительно российской акции, а ведь, если вы помните, что СССР распался после того, как Саудовская Аравия решила обрушить цены на нефть в середине 80-х. Кстати, не стоит и совсем уж сбрасывать со счетов то обстоятельство, что у суннитов (Пакистан) имеется ядерный арсенал. Не очень большой. Но для Москвы и одной боеголовки будет достаточно. Может быть, нам теперь скажут, что лучше и Пакистан встретить на дальних рубежах.

Роль Саудовской Аравии и Пакистана в поддержке моджахедов в Афганистане, а впоследствии в Чечне также хорошо известна. И зачем в очередной раз обращать их против себя, когда в России 20% населения (включая многомиллионную «армию» мигрантов из стран Центральной Азии) — это мусульмане-сунниты?

А зачем ему вообще спасать палача Асада, на совести которого 200 тысяч суннитов — его за это ненавидит все суннитское население Сирии, и все сунниты в мире. Спасти его режим не удастся. Максимум, что может у Москвы получиться, это оставить за ним какой-то маленький алавитский анклав под защитой российских войск, а в обмен обратить на себя ненависть мусульман всего мира.

Боюсь, что в этом не стоит искать какие-то рациональные причины. Тут для Путина что-то очень личное. Путин, как и ряд его ближайших приближенных, верят, что существует мировой заговор, цель которого убрать выдающихся «борцов за многополярный мир». Первый был Каддафи, следующий Асад, а затем настанет черед самого Путина. Говорят, что на Путина огромное впечатление произвело видео последних пятнадцати минут жизни Каддафи, и он поклялся не допустить, чтобы подобное случилось с Асадом. Так как следующий, по его мнению, будет он сам. Поэтому боюсь, что Россия будет до последнего сражаться за Асада. И в этой ситуации нам надо опасаться не американских санкций и прочих мер со стороны США, а ответных шагов со стороны представителей более чем миллиардной суннитской уммы. Которые нагадить нам могут посильнее, чем десяток Америк.

Поэтому я считаю, что Сирия — это гораздо опаснее Афганистана. Афганистан, в конце концов, это был глухой угол, куда мы вошли, дел наворотили и, все-таки, смогли выйти. А здесь мы влезли прямо в пекло, в невралгический центр религиозной войны между шиитами и суннитами.

Боюсь, все это очень плохо кончится.

—

Опубликовано в издании Русский монитор

Odessa Daily

• Вход