Odessa Daily › Отдых и культура ›

Гюляра Садых-заде: «Если зрелище трогает, привези хоть пастуха из аула, он будет смотреть и плакать» (продолжение)

18 марта 2010 в 08:33

С Оперным театром интересная ситуация. Я начал немного в ней разбираться, только когда познакомился с Сергеем Проскурней. Я у него брал интервью в первый раз, когда он уже не был директором Оперного театра. До сих пор помню, он меня приятно удивил тем, что упомянул имя Питера Брука.
Сказать что-либо об этом конфликте очень тяжело, потому что любое высказывание превращается в политическую игру. У нынешнего руководства были очень хорошие отношения с Тимошенко, и она воспользовалась возможностью поднять свой рейтинг. Въехала в город на белом коне, сказала – я не допущу несправедливости…
А какую несправедливость сделало правление Проскурни?

Тут включается очень много механизмов. Сначала задействовали тему с русским языком. О том, что Одесса – русский город, а тут приезжают из Львова…
Так Проскурня вроде бы по-русски говорит?

Говорит. После этого начал говорить по-русски. До этого говорил «виключно українською».
Ну и зря. Понятно, что в чужой монастырь, со своим уставом …

Кроме того, Проскурня начал поднимать экономические вопросы театра. В Оперном театре, практически лично сталкивался, всегда говорили, что билетов нет, но предлагали «решить вопрос». Сергей Владиславович попробовал воздействовать на эту проблему…
А я спокойно покупала билеты…

Теперь да. Но проблемы с двойной кассой были. Так вот, наша интеллигенция включила культурный рупор, стала говорить, что Одесса – это Одесса, а Оперный – жемчужина, мы должны ее сохранить…
Так это здание, коробочка, а внутри что?

Из всего репертуара я ходил только на одну оперу – «Тоску» Пуччини. Я действительно не разбираюсь в опере, не пишу о ней ничего обычно. Та оперу, которую организовал Проскурня – я говорю о «Кармен» – мне понравилась с точки зрения театральных решений, тем, что там были молодые люди на сцене. И даже я, хотя оперу не люблю и обычно не слушаю, просидел несколько часов, и мне было интересно.
Ну а потом посыпалось: жемчужина, украиноязычные, на нас наезжают … Все закрутилось, и сняли Сергея Владиславовича.
Он, как я понимаю, наделал в начале много ошибок. Не нужно было так бравировать тем, что он по-украински говорит, а нужно было нейтрализовать оппозицию, чтобы она не саботировала процесс обновления театра.
Короче, пошла я сейчас на «Лючию», и вышла оттуда в ужасе. Должна сказать, что не нужно быть специалистом, чтобы понять, хорошо или плохо поют, хороший или плохой спектакль. Если зрелище трогает, привези хоть пастуха из аула, он будет смотреть и плакать. Музыка – это эмоциональное искусство. А что делается на «Лючии»? Хористы, как истуканы стоят, рот разевают, ни одной эмоции…

Это же кровавая драма – со страстями, смертями, кровищей…Героиня зарезала жениха в первую брачную ночь, вылезает из спальни, безумная, с окровавленным кинжалом в руке. А в голосе примадонны Натальи Шевченко – ноль эмоций! Да и у всех- эмоций никаких. Никакой жизни на сцене, никто не проживает партию, все только стоят и поют ноты. Но, позвольте, музыка – это не голые ноты, это движение смыслов, эмоций, драматизм. Нельзя аккуратно озвучить нотный текст, бездумно, бесстрастно, не вкладывая в это душу – и думать, что вы созидаете музыку.
Хор застывает на сцене, стоит, практически, незагримированный с испуганно-комическими лицами, ну прямо, персонажи Пиросмани! Тут не надо быть специалистом, чтобы понять, хорошо это или плохо.
Они стараются петь чисто. Но зачем мне это более-менее аккуратное пение, если оно не выражает вообще ничего?. Вы понимаете, на каком надрыве это должно идти, если там страсти в клочья, все в конце помирают?! Ничего. Тишина.
Конечно, «Лючия» - это никакая не премьера. Так, очередной репертуарный спектакль. Возьмем хоть Маринку: там тоже бывает такое на очередных спектаклях - закрой глаза и беги, если это не премьера. Но все равно, даже самый плохой уровень «мариинцев» – это все-таки уровень. Судят работу театра не по премьерам, по очередным спектаклям. Это – норма жизни театра. Но очередная «Лючия», которую я сейчас посмотрела – и смех и грех. Спектакль можно долго и подробно разбирать, однако не это – тема нашего интервью. Но до такого чудовищного состояния довести труппу – это надо умудриться.
Начинается «Лючия»... Шотландская тематика, действие происходит в Шотландии. Спектакль квазитрадиционный: условные лестницы, условные замки, которые могут быть хоть в Испании, хоть во Франции, хоть в Шотландии… Иногда кажется, это вообще декорации из «Лебединого озера», знаете, когда там бал во дворце.

Появляются две дамы: молодая черноволосая красотка в ярком платье, статная, очень милая, и седая дама в возрасте. Я думаю – вот впереди Лючия идет, а за ней бонна-компаньонка-подруга. Выясняется, все наоборот!!! Молодая, красивая, стройная, с нормальными вокальными данными, с хорошим подвижным голосом – это как раз подружка, на «моржовой» партии. А главная героиня – невзрачная дама, не очень уверенно ступающая, со скованными движениями. Я смотрю на нее, и думаю: Господи, почему она выбрала себе такой парик – абсолютно седой? Может, она перепутала, взяла парик цыганки Азучены из «Трубадура»? А потом выясняется, что это ее настоящие волосы. И она поет сложнейшие арии… Естественно, голос уже несколько стерся, голосовой аппарат с виртуозной колоратурной партией едва справляется, темпы певица берет в два раза медленнее, потому что она уже не может это все спеть в быстром темпе, ей нужно, чтобы все было спокойно, гладенько, чтобы она не напрягалась. Потом выясняется, что это прима театра. Очень тяжело было на все это смотреть…

На юбилей обещали привезти балет Эйфмана…
А при чем тут 200-летие Оперы? Опера должна сделать что-то сама, чтобы отметить круглую дату, а не приглашать кого-то. Оперный театр позиционирует себя как гордость Одессы. Я бы хотела понять, в чем эта гордость заключается? В том, что много лет назад это здание построили хорошие венские архитекторы? Или в том, что это здание интересно не только своими архитектурными формами, но и своим чисто художественным содержанием? Главное – это то, что происходит на сцене. И если вы сегодня не подтверждаете историю своими нынешними достижениями, если вы сегодня не генерируете новые художественные идеи – это показательный пример. Живут, обращенные назад, в прошлое, вместо того, чтобы всматриваться в будущее. Не думают о том, что сами могут что-то сделать, для того, чтобы театр зазвенел яркими событиями. Когда так гордятся прошлым – это первый признак стагнации и общей провинциализации жизни.

Я здесь всего два дня, Одессу практически не видела, и мои выводы, возможно, покажутся скороспелыми. Заранее прошу прощения у одесситов, если буду резка. Но когда я вижу плакат: «Одесса – жемчужина у моря» и «Мы – одесситы», то я хорошо понимаю, что, собственно говоря, городу и жителям сейчас нечего предъявить, им остается гордиться только своим прошлым. Это первое.
Второе – мы знаем много знаменитых одесситов. Но где они стали знаменитыми – в Одессе или когда покинули этот город? Мы все знаем и любим миф об Одессе. Последняя интерпретация этого мифа – замечательный фильм «Ликвидация». А предыдущие – Паустовский, Ильф и Петров, Олеша…
Так давайте разберемся, что важно. Мы хотим созидать новые художественные смыслы, наполнять новым содержанием красоту архитектурных форм, оставшуюся от предков, и иметь свою собственную позицию в жизни и в истории? Или мы несостоятельны в творческом плане – и тогда цепляемся за то, что было сделано раньше нас? Тем самым подтверждая собственную значимость не собственными достижениями, а достижениями предков. Именно в такой ситуации появляются «охранители традиций», которые прорезают тишину художественной жизни криками «Не замай!», «Не трожь наше великое прошлое»! У нас в России происходит то же самое, между прочим. Всегда найдутся фанаты старых постановок, старого, уже неактуального стиля, морально устаревшего эстетического мусора, которые кричат: «Это наша классика, не трогайте ее своими грязными лапами!».

Вы правильно подметили, что одесситы становились известными не здесь.
Давайте разберемся, почему? Да потому, что в этом городе они чувствовали, что никому не нужны, их никто здесь не признавал. Здесь нет атмосферы, нет климата, благоприятного для открытия, развития и реализации творческой личности. По большому счету, одесситам важнее, как пошли дети в школу, как они учатся, и как пожарить картошечку с луком, который надо меленько порезать… Я в воскресенье ходила по Аркадии, по-над морем, слушала разговоры. Это песня! Я ценю традиционалистский образ жизни, я сама родом из города Баку, где всегда царил культ еды, культ детей, культ семьи. Я все это прекрасно понимаю и чувствую. Но это - тухлая атмосфера для творческой личности. Она абсолютно невыносима. Именно поэтому все отсюда уезжали.
Я очень хорошо знаю мифы об Одессе. Все перечисленные писатели в детстве были моими любимыми. Я Паустовского перечитывала несчетное количество раз, и Ильфа с Петровым тоже. А теперь хорошо понимаю, что любимый мною миф об Одессе, «городе у моря», совсем не соответствует тому, что здесь есть сейчас. Фактически ситуация с оперным театром – это частное проявление общей социокультурной ситуации в Одессе, когда сам город и одесситы, зацикленные на своем славном прошлом, не могут адекватно оценить нынешнее художественное состояние труппы, оркестра, хора - критерии-то утрачены.

Этот конфликт с Оперным театром просто стал индикатором, позволил проявить тенденцию: люди просто не хотят, чтоб их трогали.
Это означает, что если такие, как вы – мобильная, молодая, перспективная часть одесского общества – ничего не сделаете, город окончательно закоснеет в своем торжествующем провинциализме. «Мы одесситы, мы лучше всех, и нечего нас учить», – и самим при этом ничего не делать! На самом деле, это вопрос гражданской позиции наиболее жизнеспособной, креативной части одесского общества.

Они чаще уезжают.
Правильно, потому что их здесь душат. Но мы же в медиа работаем. Наше дело – об этом сказать. Это и есть работа критика – сказать об этом, громко, во всеуслышание. А потом нас не будут пускать в театры.
Беседовал Михаил Штекель, Odessa Daily
Курсив наш: Редакция выражает благодарность Гюлере Садых-заде, Сергею Проскурне и Марии Гудыме за организацию интервью
первая часть интервью здесь