• Новости
• News
• Мнения
• Мода и Стиль
• Афиша Одессы
• Отдых
• Бизнес
• Родители
• Темы
• Психология

• Наследие Сталина
• Люстрации
• Евромайдан
• Генеральный протест
• Трибуна здравомыслия

Одесский оперный театр: Уроки Вагнера

В середине декабря прошлого года в Одесском Национальном академическом театре оперы и балета состоялся концерт «Вселенная Вагнера». Музыка великого немецкого композитора звучала на этой сцене впервые с 1933 г. На пресс-конференции, предваряющей премьеру, главный дирижер тетра Александру Самоилэ заявил, что это – «пробный шар», который позволит понять, готова ли одесская публика, да и сам театр к постановке одной из опер Рихарда Вагнера.

 При этом показателем, говорящем о готовности зрителей принять этого композитора, маэстро считал не финансовый успех концерта, и не аплодисменты, а «то, чем будут заполнены паузы».
Еще одна цель, которую он преследовал – проверить, насколько готов оркестр к исполнению «Весны священной» и «Жар-птицы» Игоря Стравинского. Премьера этих балетов запланирована на начало июня – она состоится на второй день II Международного фестиваля оперного и балетного искусства в Одессе.

Чтобы узнать, какие выводы сделал маэстро Самоилэ, корреспондент Odessa daily встретился с главным дирижером Одесской оперы.

– Каковы же «уроки Вагнера»? Готов ли одесский зритель и оркестр театра к постановке одной из опер?

– Зритель, пришедший в тот вечер в театр, принимает Вагнера – в этом у меня нет сомнений. Для меня лично кульминацией этого вечера была музыка из «Тристана и Изольды». Она требует от слушателя максимального эмоционального напряжения. И это было, это то, что я услышал в паузах.

Но эта музыка также требует от исполнителей максимального напряжения сил – как в техническом плане, так и в художественном – в части передачи музыкальной образности. Это как раз то, о чем принято говорить: главное – то, что за нотами.
Эта музыка чисто технически сложна – в части совместной игры, развития звука. Она очень медленная, со множеством длительных нот после. Но техническая чистота исполнения не должна быть самоцелью. Иначе максимум через пять минут зрители будут скучать. Ведь, как сказал Святослав Рихтер, самый главный показатель настоящего темперамента и настоящей музыкальности, артистизма – это умение вызвать напряжение в медленной и тихой музыке.

– Но исполнение на концерте не было безупречным. «Полет валькирий» оркестр явно не вытянул. И в увертюре к «Летучему голландцу» чувствовалась нехватка духовых.

– Опровергать ваши слова я не могу. В них есть правда с точки зрения того, как это должно быть в идеале. С этим я соглашусь. Но если иметь в виду, что в Одесском оперном театре Вагнер звучал впервые за 80 лет, а те музыканты, которые сегодня играют в оркестре – вообще исполняли эту музыку впервые в жизни, то это огромный шаг в развитии оркестра.

Три года назад, когда я начал работать в театре, киксы, интонационные неточности бывали даже на спектаклях, которые наиболее просты для духовых инструментов – «Травиате» или «Риголетто». Такому оркестру сыграть Вагнера – все равно, что летчику пересесть с кукурузника на реактивный самолет. 
Концерт еще больше убедил меня в том, что, если бы мы пошли на Стравинского без этой программы, не знаю, смогли бы осилить его.

– Премьера Стравинского откроет «балетную» часть фестиваля оперного и балетного искусства. Это – огромная ответственность. Что предстоит сделать, чтобы музыка Стравинского прозвучала на должном уровне?

– Будет усилен репетиционный режим. Кроме того, нам не хватает кое-каких духовых инструментов – альтовой флейты, кларнета in Es, трубы-пикколо. Есть и вторая редакция «Весны священной» – для маленького, облегченного оркестра. Но я буду сопротивляться всеми силами тому, чтобы перейти на исполнение этой редакции балета. Дело в том, что эта музыка содержит в себе необыкновенную магию язычества – и именно в большом оркестре, в полном комплекте духовых инструментов. А уменьшение числа духовых снижает этот эффект. Мне очень хотелось бы, что эта музыка звучала так, как было задумано изначально.

Если в оркестровой яме не хватит места для расширенного состава духовых, я пойду на то, чтобы занять для инструментов правую и левую ложи. Я видел нечто подобное в Ковент-Гарден. Левая ложа была занята арфами, правая – ударными. Я не уверен, что у меня получится, но я буду драться до последнего, чтобы это получилось.

– Как это осуществимо с точки зрения управления оркестром?

– Это меня совершенно не волнует – мне приходилось дирижировал концертами, когда оркестр был в яме, хор с солистами – на сцене, банда (медный духовой оркестр, – ред.) – с левой стороны на балконе, детский хор – с правой стороны, и еще какой-нибудь хор сзади. Это же практикуется в semi-staged концертах (полусценическая постановка с использованием ограниченного реквизита, костюмов – для показательных выступлений, концертных залов, – ред.) в Англии, когда малая сцена не позволяет усадить оркестр в яму, он находится в глубине сцены, а артисты на авансцене разыгрывают спектакль. Тогда артисты вообще за спиной у дирижера. Поэтому я уверен – я справлюсь.

– А что еще нужно театру для постановки Вагнера?

– После того, что мы поняли, что оркестр может его исполнить, один из важнейших вопросов – «вагнеровские» певцы. Это, наверное, самая серьезная проблема. Потому что можно усилить систему репетиций оркестра, ввести новые инструменты, поменять музыкантов в оркестре. Но где взять певцов с соответствующими голосами?

^{Фото: пресс-служба Одесского оперного театра} 
Конечно, можно пригласить команду «вагнеровских» певцов, показать один – два спектакля. Это будет приятно и для дирижера, и для оркестра, и для публики. А что потом? Это же какие затраты – и финансовые, и профессиональные! Я против того, чтобы приглашать на премьеру певцов со стороны. В нашем репертуарном театре с нашими бюджетными возможностями это не по-хозяйски.

На Западе есть так называемые stagioni (сезоны, – ред.), когда артисты собираются на несколько спектаклей. У нас же спектакли идут десятилетиями, а некоторые – по 40 лет. Поэтому должен быть очень скрупулезный подход при выборе оперы Вагнера, чтобы большинство солистов могли обеспечить по своим вокальным данным этот спектакль. В противном случае эта опера не будет жить.

То, что Вагнер должен быть в театре – у меня сомнения не вызывает. Он должен быть в репертуаре любого уважающего себя театра. Потому что это – особая планка, это другой мир, это показатель уровня театра. Но нам будет очень нелегко с певцами. Может, будем думать над постановкой «Лоэнгрина». Эту оперу обычно предпочитали ставить в советское время.
Есть еще один момент. Для нашего слушателя «переваривание» образности Вагнера, медлительности действия, требующего знания немецкой мифологии, со множеством речитативов, бывает камнем преткновения для восприятия музыки композитора. В этом плане «Лоэнгрин» нам также ближе.

– Главный хормейстер театра Леонид Бутенко сказал, что Вагнер беспощаден к голосам. В том числе, и хоровым. Хор вытянет оперу Вагнера?

– Конечно, во время концерта хор был не в выигрышном положении, потому что стоял за оркестром. Но у нас сейчас большое обновление в хоре, пришли певцы с очень хорошими голосами. И если так будет продолжаться обновление хора, он потянет Вагнера. У меня в этом сомнения нет.
Приведу только один пример. Наш тенор Дмитрий Михеев пел в хоре. Он как-то подошел ко мне и попросил его прослушать. Спел арию Рудольфа из «Богемы». И я тут же настоял, чтобы его перевели в солисты. Сейчас Михеев поет Водемона в «Иоланте», Владимира Игоревича в «Князе Игоре», сейчас репетирует Альмавиву в «Севильском цирюльнике», будет петь Чеколинского в «Пиковой даме». Когда к нам приезжал Александр Титель (художественный руководитель и главный режиссер Оперной труппы Московского академического музыкального театра им. К. С. Станиславского и Вл. И. Немировича-Данченко. В Одесском оперном ставит «Пиковую даму», – ред.), он услышал Михеева и сказал, что будет приглашать его на Альмавиву в свой театр. По-моему, это достаточно показательно. И таких настоящих голосов много в хоре.

– Музыка Прокофьева и Шостаковича будет звучать в нашем театре?

– Обязательно! Уже оговорено: на октябрь 2014 года у нас запланирована премьера оперы Сергея Прокофьева «Обручение в монастыре». Режиссер – Юрий Александров.
Что же касается Дмитрия Шостаковича, то у него две законченные оперы – «Нос» и «Катерина Измайлова». «Нос» – гениальная опера. Но это камерный спектакль. Поэтому для нашего тетра Шостакович, конечно, – только «Катерина Измайлова».

Но в Одесском оперном по разным причинам нет крепких драматических сопрано. И это сказывается и на репертуаре. Такие же голоса нужны, кстати, и в Вагнере. Наталье Павленко, певшей в концерте «Вселенная Вагнера», еще немного рановато исполнять такие партии. Мне хотелось бы, чтоб она спела Турандот, это был бы шаг для нее. «Катерина» требует соответствующего голоса. Это трудно, сопрано боятся исполнять партию Катерины.

Сейчас мы стараемся активно восполнять эту пустоту. Это просто необходимо, если театр думает о Вагнере, о Шостаковиче. Даже, допустим, если поставить «Набукко» Верди, то для партии Абигайль тоже должна быть драматическая колоратура. Это же касается и «Аиды». У нас заглавную партию пела Инга Мартынова, талантливая молодая певица. Спела очень успешно. Но у нее лирическая окраска голоса. Я был счастлив, как ребенок, которому подарили игрушку на Новый год, когда ко мне подходили профессионалы и говорили: мы вас поздравляем, вам удалось сделать лиричную Аиду. Но в театре должны быть драматические голоса. Постановка Катерины напрямую связана с решением этой проблемы.

– То есть, для того чтобы поставить и Вагнера, и Шостаковича, театру надо готовить певцов.

– Да. Это вполне логичное заключение. Но, как говорил Иосиф Бродский, надо думать о великом. Надо ставить себе высокую планку и к ней тянутся. Это очень важно.

Инна Кац

• Вход