Олег Переверзев: «Мовне питання» - новая Зона братьев Стругацких

Я уже писал когда-то, что «Мовне питання» это такая себе зона описанная братьями Стругацкими, к которой невозможно приблизится с логическими аргументами, потому что зажигалка там не зажигалка, а какая-то хрень аккумулирующая гигатонны энергии неземного происхождения, трава там не трава, а агрессивная субстанция, которая может откусить ногу.

В атмосфере трещат разряды и по углам шарятся безбащенные сталкеры. Контекст «мовного питання» выворачивает людей наизнанку – вроде сто лет знал человека, и вдруг перед тобой рептилоид из системы Медуза, который смотрит на тебя так, что хочется позвать на помощь лейтенанта Рипли. Соваться туда без особой надобности, как правило, себе дороже. Пятнадцать лет назад еще как-то хватало терпения разжевывать свихнувшимся гражданам из русскоязычных окопов, которые тогда топили за второй государственный, что использование русского языка и так особо не ограничивается. Русских классов хватает, русский язык в телевизоре не замолкает, а бонус в виде дополнительной таблички на дверях государственной конторы – преференция сомнительного свойства, потому как сама повестка, апеллирующая к вековой идентичности чревата конфликтом. Не мы первые, которые начинали с языка и истории, а заканчивали войной. И не мы последние.

Сегодня же времена изменились – пиастров в пространстве становится все меньше, добывать их все тяжелее и выделять время на бесперспективную дискуссию категорически жаль. Кроме того психика, отравленная украинской провинцией, уже не выдерживает незатейливых сентенций вроде «є мова – є держава, немає мови – немає держави», декларируемых персонажами, у которых в пачпорте на фейсбуке написано, что они кругом крутые манагеры. Категорически тянет потратить свое личное время на что-то более полезное, пока эта возможность есть. Однако душа не выдержала и на свою голову зашел под пост к френду объяснить, что если мы навешиваем вопросы веры и мовы, на широкие круги населения, принуждая к обязательному использованию государственного языка в сфере услуг и торговли (до чего не додумывалось даже царское правительство во времена печально известного Валуевского циркуляра), то мы должны быть готовы к тому, что в местах компактного расселения «меньшинств» доводы вроде dura lex, sed lex не сработают. Какой-нибудь Вася скажет: «Какого черта! Я родился здесь, мой отец родился здесь, мой прадед родился здесь. Мои предки строили эту страну, а теперь кто-то указывает на каком языке мне чирикать в своей лавке?». И он будет сопротивляться. Первое что мы получим это лютое акцентирование «мовной темы», на парламентских выборах в программах бело-голубых. А чего спрашивается не качать тему, если она дает рейтинг? Потом мы получим реванш, потом эскалацию, потом гражданский конфликт. И пропетлять не получится. Это не получилось в свое время у поляков, это не получилось у сербов, это не получилось у русских. Не получится и у нас.

Можно сколько угодно строчить в сети, что мы находимся в конфликте тридцать, сто, триста лет (нужное подчеркнуть), но на самом деле настоящий конфликт чуть-чуть приоткрылся в четырнадцатом. Кто-то свыше нам показал, как это бывает. Когда за ленточку и фотку в телефоне убивали. Когда медсестра в Харькове била ногами молодого парня в лицо, когда Сумская была заполнена орущей толпой и молодых ребят гнали по улице на коленях и били. Вы уж простите меня друзья, но пока вы сидите в уютненьком кресле и воюете за свои убеждения в сети – это что-то одно, а когда вам придется отдать своего сына на войну – это будет что-то совсем другое. А орущие люди из толпы готовые бить за ленточки они никуда не делись, их стало только больше. И не думайте, что на западной Украине таких персонажей нет. Мировоззренческий вектор у них другой, но суть та самая, они точно также краев не видят. Если мы доведем ситуацию до такой степени, в которой доминировать будут эти особи, то у нас будет круче, чем в бывшей Югославии. Мое глубокое убеждение – не надо вытаскивать из украинского пейзанина рептилоида. Не надо! Это чревато.

В ответ прилетела просьба озвучить альтернативу (сохранение статус-кво не предлагать, по причине того, что оный статус означает злобно ползущую русификацию).

Озвучиваю. Ползущая русификация за годы независимости существует только в воспаленном воображении отдельных граждан. Наоборот, за годы независимости во всех сферах проходит вполне успешная украинизация и не видеть этого, по меньшей мере, странно. Касаемо альтернативы. Их есть у нас, только не там где вы думаете. На это давным-давно ответил Ортега-и-Гассет. Прежде всего, надо задать себе вопрос: зачем нам таким разным жить вместе? Ну не для того же, черт побери, чтобы начать разговаривать на одном языке! Никто в мире не сбивается в одну страну, чтобы ходить в вышитых рубахах по городу. Уж простите меня за наезд на святое. Ответ на самом деле он один для всех времен и народов: чтобы защитить себя, навалять люлей наглым и беспардонным соседям, а если получится, то и отжать у них чего есть цикавого. Т. е. чтобы осуществить национальный проект экспансии. Именно поэтому, начиная с древнейших времен разные этнические группы, собираются под одной государственной крышей. Именно поэтому «народ Великого холма» заключил союз с «народом гранита», Кастилия сплелась в брачных объятиях с Каталонией, а католическая Бавария согласилась на общее государство с протестантской Пруссией. И вы будете смеяться, но то чем занимается сегодня Путин, тоже имеет отношение к экспансии, чтобы усидеть на троне, он предлагает нации свой проект экспансии. Да, отжать Крым у ослабленной Украины – мелко и подло, но это экспансия. На что способны, то и делают.

Надо задать себе вопрос, какой может быть проект экспансии для Украины? В чем у нас есть перспектива. На что мы способны сегодня? Не в будущем, не триста лет назад, а именно сегодня. Мы умеем работать, умеем торговать, и пока еще грамотная нация. Само собой напрашивается проект экономической экспансии. Что для этого надо сделать? Определить стратегию экономического развития.

Ричард П. Румельт — специалист по корпоративной стратегии, автор бестселлера «Хорошая стратегия, плохая стратегия» – утверждает, что разработка любой стратегии начинается с постановки диагноза, который выявляет природу ключевых проблем блокирующих развитие. В его (Румельта) понимании стратегия не может быть напыщенным пустословием, оперирующим умными терминами (как это у нас сплошь и рядом), не может быть набором банальных сентенций, неопределенных стремлений и не должна подменяться декларированием общих целей. В стратегии также не должно быть прожектерских подцелей и разнонаправленных мероприятий, которые гасят друг друга. Вначале диагноз, который простыми словами классифицирует ключевую проблему, через метафору, аналогию или ссылку на другой аналогичный диагноз, который уже где-то сработал. Потом, исходя из понимания ключевых проблем, вырабатывается направляющая политика – общий принцип, в русле которого будут осуществляться преобразования. После чего намечаются мероприятия, направленные на расшивку узких мест, определяются приоритетные подцели, на которых следуют сконцентрироваться, последовательность прохождения этапов и куча всего другого. Но прежде всего диагноз. Простыми словами.

Дабы определиться что, в конце концов, мешает украинцам построить успешную экономику, надо посмотреть на успешных соседей и понять, благодаря чему они стали успешными (пардон за тавтологию). Простой пример: Стратфорд-на-Эйвоне – небольшой городок в графстве Уорикшир и по совместительству малая родина Шекспира. Ежегодно сюда приезжает около трех миллионов туристов. Так сказать приложиться к истокам. Для сравнения, что бы был понятен объем трафика, в столицу Украины – около четырех с половиной миллионов. Тоже ежегодно. Пока по улочкам Стратфорда течет полноводная река из приезжающих и уезжающих, местным аборигенам, которых по переписи в 2011-го года всего-то было 27 445 человек, всегда есть чем заняться – гостиницы, рестораны, пабы, сувениры. Неплохой кусок хлеба с маслом оставил для своих земляков после себя старина Уильям.

Заметьте, народ, экономика целого города построена на том, что когда-то гражданину этого города удалось себя реализовать. С другой стороны, наверняка не случилось бы никакой театральной карьеры Шекспира, если бы в Елизаветинской Англии не существовало слоя самодостаточных горожан, способных заплатить за представление и имеющих время ходить в театр. И они таки там были. Горожане эти. Задолго до Елизаветы. Уже концу четырнадцатого века количество жителей Бристоля, имеющих право отправлять свои товары в другие страны, исчислялось в сотнях, а жители Лондонского Сити с конца двенадцатого века выбирали себе собственного мэра. Поэтому Англия имеет Шекспира, а граждане Стратфорда-на-Эйвоне имеют заработать на свой законный сэндвич.

Таким образом, в контексте экономического развития мы приходим к ключевой задаче – самореализация граждан. И это правда. В Украине на самом деле одна фундаментальная проблема – огромный массив граждан, не имеет возможностей реализовать себя внутри страны. Это видно невооруженным глазом по тому, как народ бежит из страны. Сословный доступ отсекает граждан, не завязанных на сословно-государственную вертикаль, от ресурсов и рынков и формирует коридор возможностей в виде воронки, узкий конец которой направлен к широким массам, а широкий конец – к узкому кругу дорвавшихся до корыта. Не будет никакого экономического, культурного и социального развития при сохранении блокировки доступа. Не бывает успеха у нации без коридора возможностей для гражданина. Если целью ставится успех украинского проекта, то содержанием направляющей политики в стратегии развития, может быть только задача расшить вот эту узкую часть воронки. Для этого надо определить приоритетные кластеры, поставить подцели, сформировать пакет мероприятий которые будут расшивать узкие места для каждой подцели. Опять посмотрим на успешных соседей. Пример Китая вам в помощь. Не Европа устроила китайское экономическое чудо, а натурально сами китайцы, которые, наконец, получили доступ к ресурсам и к рынкам. Рональд Коуз четко описал, какие мероприятия, в каких кластерах и, в какой последовательности проводило китайское правительство, чтобы расшить узкие места. В этом нет никакой военной тайны. Анализируем четыре периферийных революции, адаптируем их к нашим реалиям, и имеем полный пакет мероприятий в четырех кластерах, в которых можно проводить реформы уже сейчас.

Первый кластер – сельское хозяйство. Весь экономический подъем Китая начался с села, с раздачи в полувековую аренду аграрных площадей бывшим работникам сельских коммун. Неужели не понятно? – Жить в селе тоскливо, работа в сельском хозяйстве малоприятная, человека в деревне может держать только собственность, когда он хозяин земли и скота. У нас за четверть века колхозы переросли в агрохолдинги, но ситуация для крестьянина не изменилась – агробароны эксплуатируют ничейные земли и бесправное население. Людей уже в деревне нет, нужны реанимационные мероприятия, а мы все терзаем крестьянина, держа его работником при каких-то аграрных монстрах сталинского разлива. В Украине сегодня как вначале девяностых натуральный продовольственный кризис с той лишь разницей, что тогда были пустые полки, а сегодня бешеные цены. Тысячу раз об этом писал: банк проектов для семейного фермерства (доступ к технологиям). Структура, которая поможет выделить землю под проект (доступ к производственным площадям). Инвестиционный банк для семейного фермерства с минимальным процентом (доступ к финансированию). И наконец, структура, которая поможет обеспечить логистику и реализацию (доступ к рынкам). Ничего секретного! Все это в Украине уже было сто лет назад.

Второй кластер – цеха. Вспомним как в начале девяностых к нам вагонами везли пуховики, у которых один рукав был длиннее другого и пластмассовые кассетные магнитофоны, которые умирали на второй день после того как их купили. Это все была продукция волостных и поселковых предприятий выросших из дворовых мастерских эпохи культурной революции. И заметьте, китайские власти не требовали никакой сертификации этого ширпотреба. Им даже не было дела до того, какой бренд лепится на это откровенное дерьмо. Какие-то цеха разорялись, но рабочие переходили в другие вновь открывшиеся таким образом, из вчерашних крестьян формировался слой квалифицированной рабочей силы. Сегодня эти цеха выросли в предприятия, на которых производятся мировые бренды, и которые мы сегодня покупаем за хорошие деньги в торговых центрах. Опять тысячу раз писал: максимально упростить процедуры регулирования, сертификации и отчетности. Не относится к пекарям, швейникам и прочим, как к преступникам, не делать на их предприятиях облавы, как будто это воровские малины. Обеспечить свободный вывоз продукции за пределы нашей чудесной родины. Если россияне везут к себе оптом шмотки отшитые в харьковских цехах, то пусть везут. Не надо им мешать – это наши агенты влияния. Обеспечить доступ на внутренние рынки. Опять же доступ к финансированию

Третий кластер – городская розничная торговля. Это очень важно! Если не будет продаж, то не будет производства. Сегодня основной выгодополучатель от розничной торговли – это собственник торговых площадей. Цена аренды торговых площадей закладывается в розничную цену, соответственно падают продажи. Вывести личную площадь из жилого фонда, чтобы открыть там магазин – натуральный геморрой в запущенной форме. Кроме всего прочего громоздкие процедуры сертификации отсекают отечественного производителя – в торговых центрах сплошные бренды, произведенные за рубежом. Торговые сети (как правило, торгующие импортом) имеют возможности пробить вот эту стену сложных процедур, слабый отечественный производитель, он этого делать не будет, он будет торговать нелегально. В этом отношении мы совсем не Китай. Отсюда задача – обеспечить торговые площади для городской розничной торговли, упростить процедуры сертификации, регуляторные процедуры и прочее.

Четвертый кластер – свободные экономические зоны. Об этом не пишет только ленивый. Чтобы к нам пришел мировой бизнес надо обеспечить инфраструктуру и привилегированные условия работы.

Пятый кластер – IT сфера. Это специфическая сфера экономики, которая очень сильно отличается от торговли лесом. Компания ребят целый год разрабатывает приложение, платит деньги программистам и дизайнерам, а потом оно (это приложение) имеет все шансы не продаться. Это область рисковых инвестиций – из ста идей может выстрелить десять. В развитых странах организовываются инкубаторы и венчурное инвестирование, а у нас депутаты верещат, что айтишников надо перевести на общую схему отчетности.

Вы спросите меня, а в каком углу здесь притаилась мова. Так я вам отвечу. Когда страна экономически развивается, то государство имеет возможности вложиться в армию и заплатить, наконец, бойцу, который рискует своей жизнью, нормальную зарплату. А когда боец становится дорогим, то закидывать врага трупами становится накладно и государство начинает вкладываться в вооружение, чтобы воевать технологиями. А чтобы получить технологии надо вложиться в науку и заплатить нормальную зарплату людям способным работать в этой сфере. Само собой, нужно заплатить государственным служащим, потому что они обслуживают страну, платить им мало выйдет себе дороже. Все эти люди находятся в сфере государственного языка, таким образом у нас будет формироваться украиноязычная социальная прослойка, куда попасть будет престижно. Это прослойка станет потребителем украинского культурного продукта, генерировать такой продукт станет выгодно. Экономика это локомотив, а сзади в вагончиках едут армия, наука, чиновничий аппарат, а обслуживает эти вагончики государственный язык и развлекает национальная культура.

Именно так происходило в других странах. Сначала Изабелла Кастильская заложила свои драгоценности, чтобы проинвестировать экспедицию генуэзца Христофора Колумба, а потом почти через сто лет появился Сервантес, Кеведо и Кальдерон. Именно так Россия русифицировала свои окраины. Никакой идиот не заставлял цирюльника из-за канавы разговаривать по-русски. Не стоит выбор между русификацией и украинизацией. Стоит выбор между развитием и гибелью страны. Других альтернатив у меня для вас пробачте нет.