Один миллиард

Тяжелая железная дверь камеры захлопнулась за ней. Надзирательница открыла окошко в двери и скомандовала: руки наружу!

Элина выставила  в проем обе руки и надзирательница сняла с них наручники. В окошке показалось ее лицо, густо намазанное тональным кремом и красные напомаженные губы.
- Заключенная 1589, - сказала она, - к вам адвокат. Вместо жирного лица надзирательницы в окне показалась миловидная женщина -адвокат.
- Заключенная 1589, я должна зачитать вам ваши права и обязанности.
- Я их знаю. Судья зачитала при вынесении приговора.
-Я все равно обязана их вам зачитать.
- А почему вас не было на заключительном заседании, ведь оно было решающим, и я произнесла свое последнее слово, а моего адвоката не было, как вы могли так меня бросить?
- Я вам с самого начала рекомендовала не  питать ложной надежды. По вашей статье не бывает  оправдательных приговоров. И даже смягчения. Вы совершили преступление против всего человечества. Мое присутствие ничего бы вам не дало. А я была на более перспективном процессе - убийстве, и мне удалось там скостить  несколько лет. Итак, заключенная 1589, вы признаны виновной по статье 115, часть 1 и приговорены к 30 годам лишения свободы, содержание в одиночной камере, до наступления возраста угасания фертильности. Вы имеете право подавать жалобы на плохие условия содержания, прошение на помилование, право на трехдневное свидание раз в год со своей подругой, если она у вас есть, в чем я  сильно сомневаюсь. Библиотека в учреждении исполнения наказаний работает постоянно, можете  брать одну книгу в неделю. Белье меняется раз в две недели, горячий душ раз в неделю, прогулка во дворике ежедневно полчаса, по вашей статье - одиночная. Все ясно?
- Да, я еще в суде все поняла и запомнила.
- В случае плохого самочувствия, нажимайте кнопку слева от двери. Пожелания есть?
- Да, пачку бумаги и ручку.
- Конечно, вы же имеете право на прошение о помиловании. Малоперспективное, впрочем.  
- Я не собираюсь писать прошение о помиловании и не пойду на сделку со следствием. Я  не предам его. Бумага мне нужна для другого заявления.
- Я вижу, что вы не раскаиваетесь. Хорошо, на бумагу и ручку вы имеете право. Будьте здоровы.
Адвокат захлопнула окошко.

Элина оглянулась вокруг. Камера, которой предстояло стать ее домом на ближайшие 25 лет, если она их проживет, конечно, имела размеры 4 м х 4 м. Одно зарешеченное окно почти под потолком, у стены стол, два стула (зачем два?), шкафчик, полка с посудой, узкая железная кровать с тощим матрасом. В углу умывальник и за низенькой ширмой унитаз. Элина сняла с себя теплую робу, в которой ее привезли с суда и повесила ее в шкаф. Легла на кровать, заложив руки за голову. Вот и конец всего. Вряд ли она отсюда выйдет. Не то у нее здоровье, чтобы протянуть в одиночке 30 лет.
Надо вообще ни о чем не думать, превратиться в механический робот, так будет легче. Хотя бы на ближайшие 5 месяцев. Надо дождаться родов. Волноваться нельзя, это повредит малышу. Ему и так предстоит прожить последние месяцы внутриутробного развития на голодном пайке и спертом воздухе камеры. Она не имеет права волноваться, нервничать.  Она - будущая мать. Это странно и так необычно, так непонятно. Как это все произойдет? Пока это не произойдет, она не имеет права ни на волнение, ни даже на тревожащие её воспоминания. Главное, договориться о том, чтобы ее дитя не умертвили, как это положено по закону. Помилования она просить не будет, бумага ей нужна для другого заявления. Но позволят ли ей это? Ведь адвокат сказала ей, что на ее памяти по такой статье еще никого не миловали. А злостных  преступников, рецидивистов, даже казнили.
Воспоминания...  они так сами и льются в душу, тот чудесный апрель, когда она впервые увидела Давида.

Это было на практике. Выпускной курс Женского биологического института привезли на практику в виварий университета, и так совпало, что туда пришли трое аспирантов Мужского медицинского института. Они вместе рассматривали клетку с оперированным койотом. Она положила руку на ограду клетки, в которой лежал койот с перевязанным туловищем.  И рядом свою руку положил Давид. До тех пор она никогда не обращала внимание на мужчин, зная что это запрещено законом и очень вредно для здоровья. Но тут... неожиданно она учуяла его запах, не запах мужского одеколона, что было обычно для культурных людей, а запах чистой мужской кожи. У нее что-то ухнуло в груди, сердце ёкнуло и забилось мелко-мелко. Она повернулась и взглянула на него с удивлением, что это с ней, что он такое с ней сделал? И увидела его распахнутые черные глаза, тоже полные удивления. Несколько минут они вглядывались друг в друга,  первой спохватилась Элина. Сейчас их поймают за контактом! Она хотела броситься в сторону, вслед за однокурсницами, но он вдруг схватил ее за руку.

- В 8 часов у входа в Оперу, сегодня, - прошептал он. И вдохнул воздух, глубоко и нервно.
- Не пойду, - решила она.
В 8 вечера она стояла у колонны, вглядываясь в туман улицы. Спасибо тебе, туман, в твоей спасительной густоте на видно неправильной парочки, бегущей по тротуару в убежище мансарды, ключ от которой взял Давид у своего однокурсника. Там они провели неделю. Непонятную им самим неделю, восхитительную, недозволенную, запретную, сладостную, вознесшую обоих на небесную высоту. Через неделю они поняли, что дальше продолжать нельзя. Они попадутся, на день раньше или позже, но их преступная связь обнаружится. Их посадят в тюрьму на многие-многие годы.
С 2122 года от Р.Х. на Земле были категорически запрещены гетеросексуальные связи.  Население Земли достигло отметки в 12 миллиардов человек. Начался голод. А еще страшнее было то, что возник, так называемый, молодежный пузырь. Рабочих мест категорически не хватало, так как  высокотехнологическое производство не требовало большого числа рабочих рук, и таким образом, молодых людей, еще не обученных, не занятых на производстве, оказалось гораздо больше, чем старых. Им нечем было занять себя, негде заработать на хлеб. Они подались в наркотики, грабежи. В странах третьего мира образовались огромные районы, куда страшно было заходить  цивилизованному человеку. Наиболее ходким товаром в таких местах стал секс, то без человек не может жить, и то что всегда при нем. В бразильских фавелах, в окраинах африканских городов, да и в Европе  возникли гетто, где жизнь обрела самые преступные формы. Девочки начинали карьеру проституток с 10 лет, а к 30-ти уже умирали от пьянства и наркоты. Парни переживали их ненадолго.  
В конце концов Мировое правительство Земли собрало экстренное заседание по этому поводу, и Высший совет заседал неделю, в поисках решения, которое бы устроило все страны, все континенты.  И решение было таково: ограничить рост численности населения планеты  путем запрета гетеросексуальных связей и тем самым бурной неконтролируемой рождаемости. А поскольку уничтожить половое влечение в человеке невозможно, принять как норму гомосексуализм, провозгласив обычные гетеросвязи девиацией и отклонением от нормы. За вступление в гетеросексуальную связь назначить наказание в виде лишения свободы в одиночной камере на срок до окончания  возраста фертильности данной особи, то есть до угасания его половой функции.

Чтобы избежать нарушения закона, были запрещены коллективы со смешанным составов полов.  Детские сады,  школы, вузы и рабочие компании были поделены на сугубо мужские и женские. Всякие проявления нежности или близости между мужчиной и женщиной высмеивались, однополые нежности приветствовались и становились предметом восхищения. Некоторые горячие головы предложили разделить разнополых людей по полушариям: западное полушарие отдать мужскому полу, восточное - женскому. Но такое предложение сочли неуместным по чисто производственным соображениям, существовали отрасли, где требовалось присутствие как мужчин, так и женщин.
Для того, чтобы таким образом человечество не вымерло однозначно, детей стали производить в очень ограниченном количестве in vitro, путем слияния сперматозоидов и яйцеклеток вне человеческого тела. Кандидаты на сдачу спермы и яйцеклеток проходили очень тщательный отбор по всем параметрам, росту, цвету глаз, волос, уровню сахара в крови, генетическим отклонениям и так далее. Людей надо было производить мало, сколько умерло в данном году, столько и произведено, но тем выше были требования по их качеству. Биологические родители, то есть, доноры сданного материала никогда не видели свое потомство и того условного партнера, что сдал соответствующий биологический материал. Количество произведенных людей строго соответствовало количеству умерших.

В первое время после введения новшества по всей планете начали возникать мятежи и парады протеста, на которые выходили гетеросексуальные пары со своими детьми, религиозной символикой и плакатами типа "Я женщина и живу с мужчиной. Я нормальна!" Но бунты скоро подавила полиция с помощью резиновых дубинок и слезоточивого газа. Самую эффективную роль сыграли в переводе человечества на новые рельсы телевидение и социальные сети, которые распространяли ролики с улыбающимися гомосексуальными парами в процессе совокупления и восхищенными комментариями телеведущих.
Любить противоположный пол и даже дружить с ним стало не принято, считалось неприличным, преступным и опасным. Городские мэрии и церкви массово стали регистрировать и венчать однополые пары. Новорожденных девочек отдавали на воспитание женским парам, мальчиков отдавали мужским парам.

Благодаря таким жестким мерам удалось снизить количество жителей Земли за первые сто лет почти вдвое, потом снижение числа населения пошло еще  более резкими темпами и к 2380 году достигло запланированной желанной отметки - один миллиард. Золотой миллиард, как называло его Мировое правительство, расквартированное в Брюсселе. Жизнь на Земле наладилась, с войнами было давно покончено, преступность снизилась до почти нулевой отметки, поскольку еды и товаров массового потребления хватало всем. Только изредка общественное спокойствие нарушалось пойманными в кафе за разговором гетеросексуальными парочками, которым приходилось показывать справку о том, что их контакт вызван какой-то внешней необходимостью. И уж совсем редкими стали преступления на половой почве в виде гетеросексуальной связи, а прелюбодеи, буде преступившие закон, отправлялись в тюрьму и получали заслуженное наказание.  

Все это конечно было известно Элине и Давиду. С первого дня охватившей их незаконной страсти. И что эта страсть обречена, они конечно понимали. Но не были в силах противится своей любви, настолько не похожей на то,что они испытывали в контакте с представителями своего пола.

В воскресенье они встретились у Оперы и, не договариваясь, зная,чего хотят, побежали в скрывшем их тумане в мансарду Давида. Там провели неделю, жаркую, непонятную, восторженную, непрерывную в охвативших  их переживаниях. И тем более яркую потому, что знали, это ненадолго, это нельзя, они виновны и должны расстаться. В следующее воскресенье Давид, вытирая ладонью слезы, катившиеся по щекам Элины, шептал ей в ухо:  я никогда не забуду тебя, моя любимая, моя травинка, мне будет тебя не хватать, но я счастлив,  что ты была у меня  хотя бы эти короткие семь дней. Я почувствовал в себе что-то новое, чего не знал до сих пор. Я был Богом с тобой, Элина. Я не знал, что во мне есть такая сила,  ты открыла ее во мне. Я был Богом с тобой. Творцом Вселенной.
Она, охватив руками  его голову, тоже шептала ему нежные слова, все, что они могли оставить друг другу.

В воскресенье вечером они в последний раз обнялись и долго не могли расцепить свои руки... Им еще надо придумать легенды для своих однокурсников, где они были, почему отсутствовали на лекциях. Одно они знали твердо, больше они не увидятся никогда, и даже узнавать друг о друге что либо будет опасно. Не узнавать, не спрашивать, забыть имена. Делать вид, что ничего не было.
Выскользнула ладонь из ладони...

В институте Элина рассказала всем, что потеряла документ своего Индивидуального Кода и ездила в тот город, где  была произведена на свет, за дубликатом. Как оправдал свое отсутствие на лекциях Давид, она не знала. Старалась не думать о нем, чтобы не причинять себе боли. Боль и так рвала ее сердце.
А потом пришла боль физическая, внизу живота. Тянуло, словно кто-то захватил железным крючком ее внутренности и тащил наружу. Что-то не то,  подумала она и вдруг вспомнила, что уже два месяца не замечала естественных отправлений своего женского организма. Вот уже два столетия, как женщины Земли перестали хватать те самые полоски и смотреть, не беременна ли? Их это давно не волновало. Но будучи по образованию биологом, она заподозрила самое худшее.  Элина пришла в ужас. Если она беременна, то как скроет этот факт, куда ей бежать и где укрыться? Никто не захочет покрывать такой грех, никто не разделит с ней ответственность. И те две женщины, которые вырастили и воспитали, ее тоже не захотят, она по крови им никто, чужая.

Как это вообще могло произойти? Ведь они делали все возможное, чтобы... Во вторник, да, когда они совершенно забыли себя, да это могло произойти только во вторник. Элина ходила,  как потерянная. Девушка, которая претендовала  ранее на близость с ней и даже настойчиво намекала на законный брачный союз,  несколько раз спрашивала, что случилось, но менее всего Элина могла бы раскрыться именно ей.  
Посоветоваться с Давидом? Но, она может навлечь на него подозрение, если правда выйдет наружу. Да она и не знала, где он, где его институт, и еще он сказал, что после их расставания никогда больше не придет в ту мансарду, чтобы не травить себе душу.
Пока Элина мучилась сомнениями, время шло, боли больше не беспокоили ее, но появились тошнота и слабость.
А закончилось тем, что на лекции она  упала в обморок. Скорая помощь, вызванная преподавательницей,  отвезла её в больницу, где все и выяснилось. Из больницы Элина была отправлена в следственный изолятор.
  
В СИЗО она провела два месяца, в течение которых подвергалась допросам и психологическому давлению. Следовательница была обязана выяснить, кто второй участник преступления, и делала это довольно жестко. Элине была предложена сделка со следствием: она раскрывает имя второго участника, его конечно,  немедленно находят, арестуют, а она получает всего 10 лет лишения свободы.  Всего 10 вместо 30-ти! Она выйдет на свободу, еще успеет сделать карьеру, закончить институт, защитить диссертацию по выведению нового сорта пшеницы, о которой она мечтала. Иначе, весь активный период жизни она проведет за решеткой. Элина плакала, но молчала. Она не могла предать Давида. И еще больше, чем ее собственная судьба, ее беспокоила судьба ее малыша. Его, конечно, ей не оставят.

В тот день, когда за ней захлопнулась двойная железная дверь тюремной камеры, случилось еще одно большое событие. Вечером Элина разобрала постель, наклонилась, чтобы заправить край простыни и охнула, почувствовав внутри себя движение. Что-то маленькое, нежное, коснулось ее внутри живота. Он зашевелился, ее малыш! Это уже не плод, как называли его в больнице, ощупывая ее живот, это уже маленький человечек, с ручками, с ножками! И одна маленькая ножка или ручка только что толкнула её изнутри, словно напомнила о себе, я есть, я с тобой.
Элина села на кровать и заплакала. Это были другие слезы, не слезы расставания, не слезы осознания своей потерянной судьбы,  а слезы приветствия новой жизни.  
Через неделю  окошко, кормушка, как его называли заключенные, потому что через нее надзиратели просовывали миски с едой, ржаво заскрипев, открылась, и грубый женский голос возвестил: номер 1589, к вам адвокат, просуньте обе руки в окно.
- Не надо, - возразил другой, мелодичный женский голос, - я ее не боюсь, наручники не нужны.
Послышался скрежет ключа, дверь открылась, и в комнату вошла молодая женщина, адвокат. Не та, что прежде. На ней был шелковый брючный костюм цвета беж, бежевые лаковые лодочки на шпильке.
Она поздоровалась с Элиной, разложила на столе свои бумаги и села на один из стульев. Вот зачем их два, подумала Элина, второй для адвоката, и да, она  красиво одета, вот так и должен выглядеть настоящий адвокат, отметила про себя Элина.
- Итак, вы находитесь здесь неделю и наверное все обдумали и пришли к правильным выводам. Не надо ломать себе судьбу. У вас еще есть шанс сохранить  себя для вольной жизни и науки. Я снова предлагаю вам сделку со следствием, на крайне выгодных для вас условиях. Поверьте, вы мне очень симпатичны, и я сделала все возможное, чтобы обеспечить вам минимальное наказание, всего 10 лет, еще никому не давали так мало за преступление против человечества.

- Я не вижу своей вины, - прошептала Элина, глядя в пол.

- Вы совершили наихудший вид преступления, неужели вы не понимаете, что причинили вред не одному человеку, например, убийство, а всему человечеству. Цивилизация потратила 200 лет на то, чтобы выработать нормальную стратегию регуляции рождаемости. В противном случае земную цивилизацию ждали голод и неконтролируемая преступность. Нам удалось сократить численность людей до Золотого миллиарда. Представляете, что было бы сейчас, если бы планету населяли 15 миллиардов людей, превратившихся в голодную, дикую неуправляемую орду?!
-  Надо было искать другой выход, вы пошли по пути наименьшего сопротивления, идиотская толерантность, потакание животным инстинктам, трусость и слабость перед грубой силой, вот что губило человечество! - воскликнула Элина.
- А что вы можете противопоставить мерам, которые были приняты? - возразила адвокат.
- Любовь, любовь между мужчиной и женщиной, созидательную любовь, создающую новую жизнь, а не имеющую своей целью только наслаждение. Я это испробовала, я это поняла, и никогда не отрекусь от созидательной любви! Господь одарил нас любовью для продолжения рода, а не для скотского совокупления, а радость,  которой  она сопровождается, дана нам в награду за создание новой жизни. Ведь все можно было отрегулировать за счет внедрения эффективных противозачаточных средств, зачем было разлучать те гетеро семьи, которые уже были созданы, я читала, каким болезненным был переход от разнополых семей к однополым!

- Однополые семьи тоже воспитывают детей. Своего же пола, конечно.

-  Да уж. Хорошо устроились. Одни сплошные оргазмы и никаких забот. Женщина не вынашивает беременность, не рожает в муках, не кормит грудью, у нее не застаивается молоко в груди, его не надо сцеживать. Она не знает, что такое мастит и разрыв промежности в родах. Однополые пары получают детей из пробирок, когда им исполняется год, а до года дети содержатся в домах малюток и не знают биения материнского сердца, не знают тепла материнских рук, не слышат ее ласкового воркования над ними на родном для них языке. Отношение между полами превратились в механический секс для получения оргазма, а не для любви и созидания.
- Элина, какое вам дело до всей этой философии, подумайте о себе! Вы хотите заточить себя в одиночке на 30 лет, вы выйдете отсюда никому не нужной, никчемной старухой. У вас не будет подруг, те две женщины, в семье которых вы выросли, давно умрут к этому времени. Я предлагаю вам замечательный выход из положения -  вы раскрываете имя вашего подельника и возможное место его пребывания, и вам скостят срок с 30 лет до 10. Это крайне выгодное предложение. Я очень советую вам согласиться.

Элина помолчала. Потом вздохнула и заговорила снова.
- Я не выдам его. Знаете, что он мне сказал, когда расставались? Он сказал, что почувствовал себя Богом. Он не знал, что зародил во мне новую жизнь, но почувствовал, что стал созидателем, не знаю, понимаете ли вы меня. Он сказал, что чувствует себя творцом   Вселенной. И он был прав, ведь каждый человек - это целая Вселенная. Как он уловил это, инстинктом наверное. Я не выдам его.

- Мое время пребывания у вас ограничено. Мне жаль, мне очень жаль, но я не могу уговаривать вас бесконечно. Есть второй вопрос, по которому я пришла. Прошение о помиловании. Вы имеете на него право. Полностью вас не помилуют, но если вы напишете о своем чистосердечном раскаянии и сожалении о содеянном, выступите с таким заявлением на телевидении, с публично покаетесь, вам тоже могут  скостить срок. С 30 лет на 15. Я говорила об этом с председателем Верховного суда.

Элина вспыхнула от радости.

- Да, да, я знаю, знаю, я думала об этом, но у меня другое предложение. Я хочу обменять мое помилование на помилование моего ребенка. Ведь по закону он считается неполноценным, и его должны умертвить сразу после рождения. Я напишу заявление об этом. О том что раскаиваюсь, пускай, ничего мне не будет от этого липового раскаяния, выступлю на телевидении, перенесу этот позор, но взамен сокращения моего  срока на 15 лет, я прошу сохранить жизнь моему ребенку. Я хочу обменять свою свободу на его жизнь, ведь это же совершено не трудно нашим властям, не правда ли?

Адвокат посмотрела на нее расширившимися глазами.
- Элина, вы говорите невозможные вещи. С вами так трудно работать! Никто не оставит в живых ребенка, зачатого от случайной связи, от не прошедшего проверку биологического материала. Вы же биолог, вы должны  понимать, чем мы рискуем. У него могут быть дефектные гены, мутации в предках, врожденные болезни. Нет, это совершенно исключено. Нельзя  портить человеческий генофонд. Я специализируюсь на таких преступлениях уже 20 лет, они редки, но случаются, и за всю мою практику не было случая, чтобы незаконнорожденного ребенка оставили в живых.
- В том то и дело, что я биолог. И я вам совершенно ручаюсь, что у моего ребенка не может быть дефектного набора генов. Подумайте сами, и я и мой любимый, подельник, как вы его называете,  рождены в пробирке. Значит гены наших предков проверены с обеих сторон, а если углубиться во время назад, сколько еще поколений наших предков проверялись на элитность генов? Просто математически  мой ребенок должен быть совершенно здоров.
 
- Предположим вы правы. Его проверят генетически, и он окажется безупречен. Хотя, рожденный от двух преступников... Но все таки я не понимаю вас. Этот ребенок, вы же его еще не знаете, ни разу не видели, не держали в руках. Он еще ноль, tabula rasa. Он еще не человек, просто плод. Что он значит для вас? Скостить половину срока — это замечательный шанс. Я потратила много сил, чтобы вытребовать для вас такие условия. А вы отказываетесь ради призрака, миража, что вы делаете, Элина!

- Нет! Не так! Он человек, созданный природным путем, он плод любви двух людей, он то, что было создано моим любимым и мною, он целая Вселенная! Разве не стоит его жизнь моей несвободы?

- Элина, я оставлю вам пачку бумаги и ручку для написания заявления. Я ухожу. У вас есть два дня, чтобы подумать. Оба моих предложения остаются в силе. Вы вольны выбирать одно или другое. Либо вы раскрываете имя и местоположение своего подельника и получаете 10 лет заключения вместо 30 лет, это один вариант избежать полного уничтожения вашей активной жизни. Либо вы объявляете о своем раскаянии, просите у народов мира прощения за вступление в разнополые отношения. И тоже получаете награду — такое же сокращение срока заключения. Подумайте. Ваша судьба в ваших руках. Что касается вашего предложения обменять половину вашего срока на жизнь будущего малыша, я абсолютно не советую вам делать подобную глупость. 
Вы сформированный человек, с почти законченным высшим образованием, большими перспективами, вы будущий талантливый ученый. Я побывала в вашем институте, вас охарактеризовали как блестящую студентку. Вы сможете многого достичь в науке. Не обменивайте свою наполненную смыслом жизнь на черт знает что.

- Спасибо, - произнесла Элина, - спасибо за вашу адвокатскую работу. Я боялась, что бесплатный адвокат, приставленный ко мне государством вообще не станет заниматься моим делом. Вы все таки много сделали для меня. И за снисходительное отношение тоже моя глубокая благодарность.  Благодарю вас, госпожа адвокат.
Адвокат подошла к двери, нажала кнопку звонка. Открылась «кормушка», надзирательница заглянула внутрь.
- Визит закончен, выпускайте, - сказала адвокат.
Дверь, ржаво заскрипев, неохотно открылась. Адвокат кивнула Элине и вышла.

Эта дверь так не любит кого-то выпускать отсюда, подумала Элина.

                       
Седая, сгорбленная старушка выбирала овощи в магазине. Она придирчиво осмотрела каждый баклажан, помидоры, букет салата, перебирая их подагрическими пальцами. Положила в корзинку и направилась к кассе. Оплатила. Вышла на улицу.
Аккуратно дождалась зеленого света, перешла дорогу и вскоре подошла к зданию многоэтажного жилого дома. Поднялась лифтом на пятый этаж, открыла своим ключом дверь, вошла в квартиру.
Вскоре уже помытые овощи томились в скороварке, превращаясь в мягкое рагу.
Пообедав, старая женщина убрала посуду и тщательно вымыла руки. Она подошла к старенькому письменному бюро, открыла ящичек и достала оттуда потрепанный конверт, а из конверта пожелтевший лист бумаги. Села в кресло и принялась читать. В который раз.

«Элина, любимая моя, моя Элина, травиночка моя нежная!
Это я, Давид! Я нашел тебя, через столько лет! Я жив, я помню тебя, я счастлив, что нашел тебя, любимая! Слава Богу, что могу хоть в письме поговорить с тобой! Когда я нашел эти материалы в библиотеке, я думал, что мне это кажется, что это сон. Я готовил реферат для журнала и искал материалы по рождению детей преступным, то есть, естественным путем, от гетеро пары, и вдруг наткнулся на статью о том, что много лет назад, заключенная №1589 родила ребенка и обменяла свою свободу на его жизнь. Что-то ёкнуло в моей груди, что-то сказало мне, что это ты. Я стал искать дополнительные материалы в архиве криминальных дел и убедился в том, что моя догадка верна. Я и хотел этого, и плакал при мысли, что ты отсидела такой огромный срок, что твоя жизнь поломана. И был в шоке оттого, что у нас есть ребенок. Все перевернулось в моей душе. Была ли моя вина, что ты забеременела или Божий промысел? Если моя вина, то нет мне прощения. Хотя я счастлив, что дал ему жизнь, за которую ты заплатила такую страшную цену. Я прочитал, что у тебя отобрали нашего сына сразу по его рождении и отдали на воспитание в мужскую гомосексуальную пару. Но ты хотя бы видела его, хоть минуточку видела, может быть  в руках подержала, а я даже не знал о его существовании.
Когда мы расстались, я долго не мог придти в себя, я чувствовал на  губах шелк твоей кожи, мне всюду чудился запах твоих волос. Твои густые каштановые волосы, покрывавшие всю спину до пояса, это чудо, и  я держал это чудо в своих ладонях, я приникал к ним лицом и большего счастья мне не надо было. Знаешь, я так боялся во сне произнести твое имя, чтобы не накликать на тебя беду, что старался не спать. Боялся проговориться в беседе с кем-нибудь, потому что ты занимала все мои мысли. Прошло столько лет, а ты для меня та же тоненькая травинка, девочка со смуглой шелковой кожей и бархатно-карими глазами.
   
Любимая моя, я женат, в законном венчанном браке, мой партнер замечательный , добрый умный человек. Но я знаю, что любил только один раз в жизни. Я любил только одну неделю за все годы, в тесной мансарде, под крышей, любил тебя, и был так счастлив, как невозможно, наверное, быть счастливым обычному человеку. Я не знаю, как тебе это объяснить, но в ту неделю я не был на земле, я был в небесах, я был подобен Богу, я был  творцом Вселенной, я как-то сказал тебе об  этом.
Даже сейчас, когда ты давно на свободе, когда мы оба старые люди, нам нельзя видеться, это не принято в нашем обществе, к тому же я не могу обидеть своего партнера. Ведь он ни в чем не виноват. Я знаю, что ты одна, и единственное что я могу, это просить у тебя прощения за все что ты пережила, могу только просить, но простишь ли ты меня?
Люблю тебя по-прежнему, никогда не переставал любить, ни на минуту, и мои воспоминания о тебе - единственная радость среди монотонной скучной жизни.
Это письмо тебе передаст один мой очень верный друг. Его можешь не бояться и черкнуть мне два слова в ответ.
А знаешь, что еще меня терзает? Что наш сын никогда не испытает того невыразимого счастья, которым Бог наградил нас.
 
Прощай, моя травинка, моя любовь...
твой Давид."

Прочитав письмо, старая женщина аккуратно сложила его пополам, потом еще раз пополам, вложила в потрепанный конверт, а конверт вернула на место в ящичек старинного бюро орехового дерева. 
Она подошла к зеркалу, расчесала гребнем жидкие седые волосы, заплела их в тоненькую косицу и перекинула косицу на спину.
Потом она налила воды в чайник и отправилась в лоджию полить вазоны с цветами и декоративными травами, которых у нее на лоджии было множество.

14 мая 2022 г.